Венки Обимура - стр. 10

– Здоров будь, Михаила! – заискивающе молвил Ерема и невольно вздрогнул при виде Егора: – Жилец у тебя поселился?

– Родня, – буркнул колдун. – Ты поди думал, один волк лесной мне сродник, ан нет.

– Ладный молодец! А где же кикиморка?

При этих словах гость быстро перекрестился.

– Сгинула кикиморка. Нету ее. – развел руками колдун.

– Как так сгинула? – растерялся быстроглазый. – Почему? Я же сам ее тебе принес!

– Надо было себе и оставить, коли так надобна. Ну, говори, зачем пришел?

Ерема протянул хозяину узелок:

– Прими хлебушка свежего, холста беленого.

– За что платишь? Аль от щедростей душевных решил поддержать живота моего? – насмешливо спросил Михаила.

– За помощью пришел, – послышался смиренный шепоток.

– Ну?..

– Скоро Купала.

– Поболе месяца еще до того дня.

– Чья пташка раньше проснулась, та и корму скорее нашла. Нижайшая к тебе просьба: как пойдешь в Иванову ночь травы брать, меня с собой взял бы!

– Иль сам не учен? Слышал, пользуешь хворости зельями.

– У всякой пташки свои замашки. Да и не в лечьбе дело. Вот скажу тебе, что со мной о прошлый год приключилось, в немногое время после того, как видение огненное над Семижоновкой пронеслось.

Егор прислушался.

– В ту ночь, купальскую, очарованную, пошел я в лес…

– А, царь-цвет покою не давал? – перебил колдун.

– Пошто насмехаешься? Сам на Купалу по лесу шастаешь! Иль тебе злат-цвет папоротника ни к чему?

– На Купалу всякий цвет – злат, надо лишь смотреть да брать умеючи.

– То-то и оно, – не поперечился Ерема. – За наукой и пришел. Однако слушай далее… На того на Купалу взял я Евангелие, взял ряднинку и пришел в лес, на полянку, где раньше кочедыжник[1] приглядел. Три круга очертил возле него, разостлал свою ряднинку – и ну молитвы читать! Тут и полночь. Гляжу – из неба луч синь ударил. Все блестит, все гремит, громовой голос на чужом языке вещает… Не до папоротника, страх лютый обуял! Схватился – да прочь. Бежал, бежал, вдруг слышу: догоняет меня кто-то. Оглянулся: не то мужик, не то баба во всем сером летит прямо на меня, будто огромная сова! Налетело – и повалился я без памяти. Очухался – нет ничего.

Сердце Егора отчего-то вдруг неистово заколотилось. Словно бы вспомнил он что-то… или зазвучал далёко голос родной… Нет. Почудилось.

– Иль не знал, Ерема, что нельзя оглядываться в такую ночь? – хмыкнул колдун.

– Знал, да страх одолел! Вот почему и прошу тебя на сей раз подмогу оказать. Тебе былие травяное послушно, тебе зачуранья против нездешней силы ведомы.

– С чего взял? – резко спросил колдун.

– Не горюй, Михаила, не выдам я тебя. Ни словечка не вымолвлю, что оборотень ты, волкодлак, что дружен с лешим, что кикиморку, порождение Змея Огненного, ты прикормил-взрастил…