Венхра. Книга первая. О плохих людях и странных обстоятельствах - стр. 57
Была абсолютная темнота. Бездна.
Потом Владимир почувствовал слабый запах сушёной травы. Он помнил этот запах с детства, когда гостил у бабушки с дедушкой в деревне. Как они заготавливали сено для козочек. Как он любил прыгать на сеновале, а дедушка ругался, объяснял, что козы плохо едят мятое сено. Не зная, правда это была или нет, но мелкий Вовка всё равно тайком бегал на сеновал и прыгал там, после чего долго вытаскивал из-за шиворота колючие сухие травинки. Вот этот запах, только очень слабый, показался Владимиру из черноты. Первой его мыслью стало то, что покойникам подушки как раз таки набивают сеном. Это понятно, ведь зачем усопшему пух и перья, зачем ему мягкая подушка, ведь ему уже всё равно. Вова испугался до самой глубины ещё живой души – вдруг его похоронили заживо?
Испуг заставил его открыть глаза и сделать полноценный глубокий вдох. Потом ещё и ещё. Сердце, живое его сердце, бешено билось в груди. Он немного приподнялся, и оглянулся вокруг. Над ним было хмурое серое небо. Огромное, бесконечное, но на нём не было ни туч, ни облаков. Ни солнца, ни звёзд. Обычное серое небо, такое, прямо перед самым дождём. Вот-вот должен пролиться ливень, начиная с маленьких капель, которые потом должны были разойтись в буйство непогоды плотной стены воды. Но дождя не последовало, ни сейчас, ни многим позже. А небо так и не поменяло свой цвет.
Вова стоял посреди огромного поля. Лишь где-то вдалеке виднелся лес. И темнел какой-то овраг. Идти туда совсем не хотелось. Поле было из высокой, почти до пояса, сухой травы, запах которой чуть усилился. Только потом Владимир заметил на своей шее петлю из той самой бельевой верёвки, на которой он повесился.
Вот и настал момент принятия жизни после смерти. Но парень не почувствовал ни облегчения, ни жуткого страха. Слишком по земному выглядело это место, несмотря на странное небо, и отсутствия здесь ветра и пения птиц. Даже мелких букашек не было заметно в сухой земле. А трава была серой, с чуть заметной желтизной, безжизненной. Тонкие травинки легко ломались в руках. Вова ещё раз осмотрелся, и увидел в стороне леса чью-то неподвижную фигуру. Стало немного жутко. Фигура была светло-серой, сливалась с окружающим пейзажем. Лица невозможно было различить. Эта тишина слишком стала давить, появился сильный дискомфорт. Владимир решил крикнуть, чтобы эхо привело его в чувства, пусть даже и привлечёт чьё-то нежелательное внимание. Но чего можно бояться после смерти?
Он крикнул, но эха не было. Собственный крик получился каким-то сдавленным и сухим, как всё вокруг. Очень захотелось пить. Вова снял с шеи верёвку, и выбросил её в траву. Вова пошёл к фигуре, которая так же была недвижимой там, вдалеке. По мере приближения, он стал чувствовать на себе чей-то тяжёлый взгляд. Стало невыносимо жутко, пришлось пожалеть о том, что пытался привлечь внимание своим криком. Но отступать он не любил, любопытство брало верх – лучше уж страшная правда, чем постоянная неизвестность. К тому же вряд ли можно умереть дважды.