Венганза. Рокировка - стр. 30
Впервые, абсолютно ясно осознавал, что один ни за что не справлюсь. Год назад, переступив через омерзение и гордость, решил просить Ивана о содействии в поисках его племянницы. Эта тварь не упустила своего шанса вывернуть ситуацию в свою пользу. Его слова оказались полностью лишены какого бы то ни было беспокойства. Чистое ликование сопровождало каждый его жест и взгляд.
– Я знаю, кто ты, – улыбнулся, обнажая пожелтевшие зубы Асадов-младший.
Не удостоив и взглядом Ивана, я осмотрелся по сторонам, оценивая ситуацию. Двое бритоголовых русских за соседним столиком потягивали кофе, искоса поглядывая в нашу сторону. Ещё двоих я заметил в машине у входа в ресторан. Остальное помещение зала практически пустовало в послеобеденный час. Своих же ребят я решил не брать. Ни к чему мне светиться перед русскими с мексиканцами и создавать образ не того, за кого себя выдавал. Что ж, надеюсь, мы сможем договориться, и пускать в ход стволы не придется.
– У нас с вашим братом был бизнес, – сел напротив, посмотрев прямо в прищуренные тусклые глаза.
От Ивана смердело кокаином и разлагающимися органами. Я с детства помню эту вонь, которую мама нещадно заливала дешевым парфюмом, но, сколько не маскируй, гниль всё равно пробивается наружу. Для людей, незнакомых с кокаинщиками, он никогда не будет бросаться в глаза. Но те, кто жил в доме, пропитанном наркотическим зловонием, никогда не забудут его. У каждого существуют запахи, вызывающие отторжение и дикое желание убежать как можно дальше от его источника – моим был кокаин.
– А ещё ты потрахивал мою племянницу, – провёл тыльной стороной ладони по носу, пришмыгивая.
Стоило ему упомянуть Марину, как в жилах закипела кровь. Ещё мгновение, и я вцепился бы этому отморозку в горло. Мне хотелось медленно сдавливать его мерзкую шею, пока желтые глазные яблоки не вылезут наружу. Как подобное ничтожество может говорить о ней в таком тоне? Сжав зубы до хруста, посмотрел на Ивана.
– У нас были отношения, – процедил сквозь зубы, сдерживая порыв ярости.
– Видать Мариша хорошо работает ртом, раз ты так завелся, – хрипло рассмеялся русский.
Предохранитель оказался спущен. Соскочив со стула, схватил его за рубашку, притягивая к себе.
– Не смей своим поганым ртом произносить её имя! – прорычал в лицо, просверливая Ивана взглядом.
В висках пульсировало, отбивая барабанную похоронную дробь. Злость яркой вспышкой ослепила, застилая глаза багровым цветом, не позволяя мыслить трезво. Меня трясло от сдерживаемой ярости. Смотрел на серую кожу, обтянувшую кости, словно у древнего старика, и понимал: одно движение – и я раздавлю череп этого ничтожества. Ненависть, разгорающаяся годами, подпитывалась абсолютным отвращением. Всё в нём вызывало омерзение и отталкивало настолько, что даже обыкновенный слизняк вызывал больше симпатии. Казалось дикой несправедливостью, что Луис гниёт в могиле, а это подобие человека топчет землю и наслаждается всеми смертными грехами. Хотелось хотя бы немного очистить мир от подобной падали, сделав так, что он перестанет загрязнять воздух своим зловонным дыханием. Останавливало лишь одно – Марина. Если у неё не останется совсем ни одной причины, по которой она сможет вернуться в Лос-Анджелес, то её поиски могут затянуться на месяцы и бесконечные годы…