Венера на половинке раковины. Другой дневник Филеаса Фогга - стр. 74
Графиня удостоилась хвалы, как терпеливая и трудолюбивая супруга и мать. Возможно, она была трудолюбива, но что касалось ее муженька, то она частенько поносила его последними словами, и ее ехидные сплетни были притчей во языцех.
Впрочем, Саймон не узрел в этом ничего странного. Он не раз бывал на подобных церемониях. По завершении похорон Амелия и Фердинанд попросили Саймона встретиться с ними на следующий день.
И вот сегодня они пришли к нему. Их просьба была простой и нелегкой одновременно. Саймон должен решить, должны или нет продолжаться эти парные полеты. Самкам все еще хотелось летать в небесах, самцы наотрез отказывались это делать.
Саймон ответил, что принимает это поручение, однако прежде, чем он вынесет решение, ему потребуется несколько дней.
Через двое суток Саймон заперся на борту «Хуанхэ». Самки осаждали его со всех сторон, предлагая все, что у них было, лишь бы только он вынес решение в их пользу. Даже будь он продажен до мозга костей, он не прельстился бы их предложениями. Попробуй только он вступить в плотскую связь хоть с одной из этих дамочек, как тотчас провалится сквозь огромное отверстие прямиком ей в желудок. Перспектива полакомиться отрыгнутой пищей тоже оставила его равнодушным.
Самцы предлагали катать его целый день. Более того, в полете он мог бы даже курить! Он будет болтаться, как можно дальше от их брюха на среднем щупальце. Нет, конечно, они не гарантировали, что удержат его. Но в качестве дополнительного стимула предлагали выбрать его вожаком стада. Фердинанд был не в восторге от этой идеи, но, что касается остальных, те были готовы послать его как можно дальше.
Саймон даже задраил все люки, чтобы не слышать слезных просьб самок, которые обступили «Хуанхэ» со всех сторон и умоляюще пыхтели на него. Однако чтобы не сойти с ума, сидя взаперти, он был вынужден время от времени поглядывать на экран. Всякий раз, когда он делал это, ему были видны огромные черные точка-тире облака, которые выпускали в небесах над его кораблем самцы. Впервые в жизни он лицезрел небо, испещренное самыми грязными непристойностями.
– Какое бы решение ты ни принял, твоя жизнь будет в опасности, – заметила Чворктэп. – Почему бы нам сразу не улететь отсюда?
– Я дал слово.
– И что будет, если ты его не сдержишь?
– В космических масштабах ничего серьезного. Но для меня это будет значить, что я не состоялся как личность. Что у меня нет чувства собственного достоинства, нет целостности характера. Люди не смогут мне доверять, потому что я не могу доверять себе сам. Все, включая меня самого, будут меня презирать.