Венеция в русской поэзии. Опыт антологии. 1888–1972 - стр. 114
Толпы народа черной рекой хлынули на Риальто: отсюда тронется шествие. На ближних улицах не протолкаться. Бродячий мороженщик на campo S. Вогtolomeo надрывается, вопя:
– Стойте! Мороженое!
Душно…
Вот и мы в гондоле. Желтый бумажный фонарь колышется на носу. Тронулись вдоль Большого Канала, туда же, куда и все: к мосту Риальто. Налево, озаренная белым рефлектором, тяжелым рельефом лепится церковь S. Maria della Salute. Перед ней – толпа народа на набережной. Похоже на оперу. Направо – шикарные отели растянулись пестрой, бездарно иллюминированной вереницей. Все это расцвечено дико и безвкусно, главное – дешево, во вкусе купальщика-иностранца. Только вверху – темное, низкое, беззвездное небо, да внизу – вода, такая черная и ужасная, какой бывает она лишь в Венеции, в безлунные вечера. Даже бесчисленные огни гондол и барок, кажется, не отражаются в ней.
Здесь, на воде, такой же шум, как в улицах. Брянчат <так> мандолины, гудят гитары, с барок несется музыка. «Santa Lucia» смешалась с модной песенкой о jupe-culotte, «Маргарита» с «Сусанной». Парочка сантиментальных французов, обнявшись, едет в соседней гондоле. «Она» говорит:
– Я бы хотела умереть сейчас…
– О, моя кошечка, – шепчет «он».
Парит. Мигают зарницы. Шумно и скучно. Все вздор какой-то. Гондолы идут одна возле другой. Вот французскую парочку оттерла от нас компания молчаливых альпийцев с выцветшими усами, голыми коленками и зелеными шляпами. Дальше – американки, без шляп, в шелковых ярких плащах. С другой стороны – пять русских веснушчатых девиц тормошат обывателя в чесучовом пиджаке. Он вытирает потную лысину, а девицы кричат ему в уши:
– Иван Дмитрич! глядите же, как поэтично!
Боже ты мой! И это Италия! Да здесь итальянцев-то – одни гондольеры!.. А направо и налево высятся нелепо разубранные дома, старинные дворцы, безобразно иллюминированные новыми владельцами: первый приз – 500 лир[425].
28
Особенным анахронизмом выглядел на рубеже веков венецианский карнавал – формально приостановленный еще столетие назад, но год от года самоорганизующийся, хотя и в несколько травестийной форме:
В наше время пресловутый венецианский карнавал, столько раз прославленный в стихах, прозе и музыке, потерял большую часть своего прежнего блеска и веселья. С современными сдержанными нравами уже стала несовместима былая разнузданность масленичных затей. Хотя венецианцы и надевают еще маски, хотя они еще танцуют и кутят, и ухаживают за женщинами, и гуляют в гондолах с певцами и музыкантами, – но все это делается в сравнительно скромных и приличных формах, далеко не с прежним увлечением и не в прежних баснословных размерах…