Венеция в русской поэзии. Опыт антологии. 1888–1972 - стр. 111
Воскресенье.
Тысяч до 50 народу собрались к вечеру на площади Св. Марка. На площади были два оркестра – один военный и другой струнный. Большой оркестр аккомпанировал хору, который помещался перед ним на устроенной эстраде в виде лестницы. Хор оперных певцов прекрасно исполнил программу, публика усердно им аплодировала, и певцам каждый номер приходилось повторять.
Сан Марко, колокольня, башня с часами и Дворец дожей освещались бенгальскими огнями. На площади и ее галереях была такая теснота, что едва-едва можно было двигаться. Праздник Реденторе продолжается три дня[419].
Он же был свидетелем праздника, устроенного по поводу прибытия в Венецию королевы Маргариты Савойской:
В десятом часу вечера я поехал в своей гондоле по Большому каналу и в ожидании остановился недалеко от церкви Санта Мария делла Салюте. Серенада началась около моста Риальто и должна была подъехать ко дворцу, где остановилась королева Маргарита.
В 16 часов зажглись вдали разноцветные бенгальские огни, сотни гондол черным плавучим островом, без шума и плеска двигались по каналу, а в середине их, как шапка Мономаха, плыла сверху донизу унизанная белыми и светло-зелеными фонарями громадная беседка, в которой помещались артисты-певцы и большой-большой оркестр. То пение чередовалось с музыкой, то пели и играли совместно, то дивный баритон, побеждая сердца иностранцев, звучал своим бархатным голосом среди абсолютной тишины. Всё замерло, казалось, всё перестало дышать, чтобы сильнее воспринять чудные звуки. А звуки лились в воздухе, то дивной мелодией чаруя сердца, то чем-то грозным, могучим отдавались они. Гром рукоплесканий и неумолкающие бис летели в награду певцу. Он повторял – и новые победы, новые шумные овации.
Но вот послышался женский голос, раздалось божественное сопрано и… О, как досадно, что не хватает слов, которыми я мог бы выразить Вам то, что в эту минуту творилось в моей душе. Казалось, что я умер, что тела моего не существовало, а душу занесли неведомые силы в какое-то царство духов, и слышит она, и видит, что этот мир несравним с землей, что здесь свято всё, что только здесь могут появиться такие ангельские звуки. Волшебный остров двигался, унося вдаль певицу и всё… Боже, как хорошо забыться на минуту, забыться так, что не чувствовать себя, перенестись в какую-то беспредельность.
Против дворца стояли иностранные пароходы; сотни электрических лучей пускали они на Венецию, чем еще более придавали ей фантастическую окраску. Загорелись красные огни на острове Сан-Джорджо Маджоре, на углу дома и у дворца. Эффект получился замечательный. Настроение удесятерилось. Гондолы с разноцветными огнями разнесли по воде певцов, гитаристов и мандолинистов по разным концам, и предоставляю Вам судить, что была за картина! Даже луна как-то особенно улыбалась с высоты зеленоватого неба. Сколько серенад видела она на своем веку, а по ее выражению можно судить, что в данный вечер серенада была одной из лучших