Венец всевластия - стр. 38

Паоло явился немедля. Остатки сна, как собака воду, он стряхнул с себя еще в сенях и, пошептавшись с дьяком, тут же вынул из чехольчика свою флейту. Курицын с наивным торжеством огляделся вокруг, предвкушая успех своего воспитанника. И Паоло оправдал его ожидания. Старинная тосканская песня вызвала общий восторг, царица даже руки вскинула, призывая всех к полной тишине и прослушала мелодию до конца. После второй песни она удостоила музыканта разговором. Ах, ты, оказывается в Ливонию, собрался со своим господином? Знаю, знаю, ты воспитанник дьяка. Ах, ты еще и толмач? Ну не думаю, что без тебя будет большой урон посольскому делу. Разве что дьяк Федор без тебя погорюет. Пожилые дьяки бывают весьма охочи до молоденьких толмачей.

Последнюю царицыну шутку за столом словно и не услышали, только Курицын забагровел лицом и выставил ухоженную свою бородку, волосок к волоску, вперед, словно меч. Софья тут же перевела разговор, понимая, что сказала лишнее. В Италии эта фраза, про любовь к мальчикам, была бы вполне уместна, там нравы веселые, а здесь, пожалуй, и осудят. Теперь она говорила о несомненном даре юного флорентийца и тут же сообщила, как о деле решенном, что забирает Паоло к себе в палаты, он, де, будет музыкантом при ее дворе, а если случится надоба, то и ее личным переводчиком. Что мальчишка трещит в ответ? Он отказывается от великой чести? Курицын ухватил воспитанника за рукав, и тот, опомнившись, принял подобающую позу и стал в изысканных выражениях благодарить великую княгиню за величайшую милость.

Пир продолжался. Когда царица уходила в свою опочивальню, то оглянулась невольно и с удовлетворением поймала удивленный и тоскующий взгляд дьяка Федора Курицына.

Икона завораживала. Паоло следовало бы лоб перекрестить, а лучше на колени встать, помолиться в полную силу перед ответственной встречей, а он пялился на икону и думал, как странен мир, изображенный русским живописцем: здесь все несоразмерно и вместе с тем изящно! Серебристые, уступчивые горы пронизывала голубая река Иордан, нежно розовело небо. Крест был легким, почти невесомым, фигура Спасителя изогнулась в смертельной муке, но не видно, чтобы Ему было очень больно. Сейчас Христа снимут, положат на землю среди этих крупных, непомерно больших цветов.

Паоло обычно избегал смотреть на изображение распятия. Глядя на муки Спасителя, он тут же представлял, как в его собственные ладони вонзаются гвозди, а дальше он вообще боялся думать – боль, страдание, ужас, смерть! Во Флоренции художники редко рисовали крестные муки Христа, они выбирали для фресок другие сюжеты, скажем, введение Девы Марии во храм, или сцены из жизни святого Франциска, или приход волхвов с ценными подарками. И все так красиво, радостно!