Вендетта, или История всеми забытого - стр. 52

Поразмыслив таким мрачным образом чуть более часа, я твердо решил достичь поставленной перед собой цели. А дабы мое решение стало окончательным, снял с груди распятие, которое покойный монах Чиприано положил мне в гроб, поцеловал его и поднял высоко вверх, после чего поклялся этим святым символом никогда не сдаваться, никогда не отступать и не ведать покоя, пока целиком и полностью не выполню обет справедливого отмщения. Звезды, молчаливые свидетели моей клятвы, со спокойствием взирали на меня, словно судьи, со своих постаментов в безмолвном небе. Пение соловьев ненадолго прервалось, словно они тоже меня слушали. Ветер печально вздохнул и бросил к моим ногам, словно снег, горстку лепестков жасмина.

Вот так, подумал я, опадали последние листья моих прежних дней – дней наслаждений, сладких заблуждений, дорогих воспоминаний. Так пусть же они увянут и сгинут навсегда! Ибо с этого мгновения моя жизнь должна стать чем-то другим, нежели букетом цветов. Она должна сделаться цепью из хорошо закаленной стали – твердой, холодной и прочной, – цепью из звеньев, достаточно крепких для того, чтобы обвить две лживые жизни и сковать их так прочно, чтобы вырваться не осталось никакой возможности. Вот что нужно было сделать и на что я решился.

Я повернулся и твердым, но тихим шагом свернул с тропинки. Открыл неприметную маленькую калитку и вышел на пыльную дорогу. Какой-то лязгающий звук заставил меня поднять взгляд, когда я проходил мимо парадного входа виллы Романи. Слуга – мой личный слуга, между прочим, – запирал на ночь большие ворота. Я слышал, как он опускал щеколды и поворачивал ключ в замке. Вспомнил, что ворота были накрепко заперты, когда я шагал по ведущей из Неаполя дороге. Зачем их открывали? Чтобы выпустить гостя? Конечно! Я мрачно улыбнулся хитрости своей жены! Она явно знала, что делала. Необходимо соблюдать приличия: слуга должен проводить и выпустить синьора Феррари через главный вход. Естественно! Тогда ничто не вызовет подозрений и все будет соответствовать правилам приличия! Значит, Гвидо только что ушел от нее?

Я зашагал спокойно, не торопясь, спускаясь с холма к городу, и вскоре нагнал его. Он шел своей обычной ленивой походкой, покуривая, и держал в руке веточку мадагаскарского жасмина – я-то знал, кто подарил ему эти цветы! Я прошел мимо, он бросил на меня небрежный взгляд, его красивое лицо было хорошо различимо в ярком лунном свете. Но обычный рыбак ничем не привлек его внимания, и он сразу же отвел глаза. Меня охватило безумное желание наброситься на него, вцепиться ему в глотку, сбить с ног и швырнуть в пыль, плюнуть ему в лицо и затоптать, но я подавил в себе это свирепое и опасное чувство. Я задумал игру получше, уготовив ему утонченные истязания, по сравнению с которыми драка выглядела заурядной возней. Отмщение должно медленно вызревать на огне гнева, пока само не упадет с ветви. Если же снять его второпях и слишком рано, то оно превратится в недозрелый плод – кислый и противный на вкус.