Веллоэнс. Книга вторая: царские игры - стр. 23

Калит сказал, что теперь пора Ниру осваивать язык животных. Старец поднес ему ведро с желтоватой в крапинку рыбешкой. Юноша до рези в глазах всматривался в плавающую живность, раскрывал рот, шептал слова. Через пару часов мучений несчастно взглянул на учителя. Тот пожал плечами:

– Вьюны не сильно разговорчивы. Видать, не нравишься. Раз он к тебе так относится, неси в обедню к повару. Я тебе другого словлю, поохочей.

Они молча позавтракали и отправились к горной речушке. Мелководная бурлящим потоком срывалась с кручи, унося белую от мела воду в долину. Старец молча сел на массивный валун, не мигая смотрел вдаль. Юноша встал рядом. Утренний туман рассеялся и как на ладони, перед ним предстало горное ущелье. От вида захватывало дух, внутри ощущалась сила, хотелось оторваться от земли и почувствовать вкус свободы.

– О чем думаешь, сынок?

Авенир потянул носом пропитанный смолой воздух:

– Хочется взлететь и устремиться навстречу солнцу. Так бы разбежался и прыгнул с обрыва.

– А что мешает?

Чаровник смутился. Калит отверз уста:

– Орел летает высоко. Ему трудно прокормиться, трудно найти пару для гнезда. Он не боится зверей, птиц, стужи и ветров. Некоторые люди даже думают, что орел любит одиночество. Но он просто не показывает, что ему тяжело. Мыши живут в норах. Жрут, что попадется. Боятся всего, что за пределами их жилища. Умрёт одна мышь, или сотня – не велика беда.

Старец посмотрел на акудника. Тот потупился под пронзающим взглядом. Монах продолжил:

– И тех и других создал Высший. У каждого есть своё назначение. Мыши служат пищей для орла. Орел напоминает людям о небе и чести. Но без одних не было бы и других.

Калит поднялся, с улыбкой молвил:

– Я боюсь этого вида. Мне неудобно от такой высоты, такого простора. Хочется забиться в угол, ощутить стены, безопасность. Ты другой. Поэтому сбежал из своей первой обители. Сбежишь и отсюда. Орел не может жить в мышиной норе. Монастырь напитал тебя, но ты не сможешь мириться с монашеской рясой.

В молчании они спустились по узенькой тропке. Когда деревья – жилища молитвенников, остались за плечами, Авенир задумчиво спросил:

– Почему я? Как шагать в неизвестность, не зная зачем?

– Ты винишь себя в смерти друзей и думаешь, что миссия спасения мира возложена на тебя нечестно?

Монах хмыкнул, степенно пригладил бороду:

– Что ж, даже если так. Пока неизвестно, что кто-то мертв, он может быть жив. И еще. Лучше умереть, исполняя свое предназначение, чем бесполезно прожить чужую жизнь.

Авенир удивленно взглянул на старца:

– Какая миссия? Что за предназначение? Я вообще не понимаю, чего мне этот Веллоэнс дался!