Велий еси Господи… Жизнь и проповедь святого Гавриила Ургебадзе, исповедника и юродивого - стр. 11
Отец Гавриил любил, когда Господу не просто молишься, не просто произносишь Его имя, а ты должен быть на коленях, бить головой об пол, – другого обращения он не принимал. Когда кто-то просто так говорил о Господе, всуе, он говорил: «Становись на колени! Как ты произносишь это Имя! Как ты можешь Божье Имя произносить просто так?!» А те не понимали, как это: «Ну сказал, ну я же молюсь…» Он глубоко чувствовал Господа и потому очень сильно со всех требовал.
У отца Гавриила висело изображение Николая II с семьей, как икона, – это еще в советские времена. Я тогда боялась, говорила: «Гавриил, у тебя висит царь Николай! Что с нами сделают?..». А он отвечал: «Слушай, так он же святой». Это в 1950-е годы, когда никто не говорил, что царь Николай и вся его семья – святые.
Джульета Джигитян-Вариани
В первый раз я увидела отца Гавриила в Сионском соборе. Он зашел и начал кричать, что мы ходим в оперу и только и умеем, что махать веером, – так мы никогда не попадем в Царство Небесное. Я запомнила ту встречу в первую очередь потому, что глаза у него не соответствовали поведению: отец Гавриил кричал, но глаза его светились любовью, очень живые и необыкновенные глаза.
Я в свое время не считала отца Гавриила святым и никогда не хотела, чтобы он мне что-то предсказывал, но я его очень любила, потому что он сам всех любил. И главное, что он всех любил как-то одинаково. То есть приходила, например, какая-то совершенно сумасшедшая женщина, с которой никто не хотел даже разговаривать и видеть ее, все от нее прятались, а он мог сидеть с ней часами. Например, была такая Карина, ее уже нет в живых. Он с ней пел, вместе с ней радовался… И эти люди, которые никому не нужны, были очень счастливы с ним, потому что с ним они и правда чувствовали себя людьми.
Вел себя отец Гавриил неординарно. Иногда он казался – или правда был – пьяным и совершенно невыносимым: кричал, заставлял окружающих что-то делать, не давал покоя. А иногда он был очень спокойным, и я, по правде сказать, эти моменты очень любила: он сидел и читал нам жития святых или учил, например, как надо протирать подсвечники.
С матушками у него были очень своеобразные отношения, но они его любили; правда, иногда ворчали, но все равно любили. Матушка Кетеван (Копалиани), игуменья монастыря Самтавро, мне рассказала, что когда, она была студенткой и ученицей теперешней матушки Елены, они как-то встретили на улице отца Гавриила. Матушка Елена (тогда еще мирянка) подвела всех студентов к нему, кто-то с ним разговаривал, кому-то он что-то сказал, а матушке Кетеван ничего не говорил, но, когда она его увидела, она просто стала верующей, что-то случилось с ее сердцем: оно растаяло и уже не было каменным.