Размер шрифта
-
+
Великолепная десятка. Выпуск 2: Сборник современной прозы и поэзии - стр. 4
Чем день серей и неказистей.
Расплылся контур островов
В холодной уистлеровской гамме,
Лишь отраженья невских львов
Дрожат на мутной амальгаме,
И дня лишь не хватает, чтоб,
Расставив флюгера буйками,
Нырнули в зиму, как в потоп,
Дворы со вздетыми руками.
2. Зима. Свидание с мёртвым Поэтом
Здесь февраль – как октябрь на Васильевском. Ветер с залива —
Как шприцом нагнетает остылую лимфу в каналы
Варикозной Венеции. Гид тарахтит торопливо,
Но внимают ему лишь немногие оригиналы.
Город пуст. Одинокие группки японцев и русских
Семенят по Риальто – без летней губительной давки,
У Сан-Марко позируют и в разветвлениях узких
Разбредаются порознь, ища сувенирные лавки.
Зря сюда я приехал. Иль этого серого неба
Не хватало мне дома? Иль ваших дурацких бьеннале
Я не видел? Зачем в этом тусклом подобьи Эреба
Соль меня пропитала, как ветхие сваи в Канале?
Соль меня пропитала, как киль развалюхи моторной,
Что доставит меня на пологий приземистый остров:
Если взглядом его отыскать с Кампанилы соборной, —
Он едва различим, как над эллинской строчкой апостроф.
Там я встречу Его. Он при жизни не мог и помыслить
Обо мне, для кого стал он частью раздумий привычных.
Чтоб не сбиться с пути, мне маршрут надо строго расчислить —
В лабиринте надгробий, меж надписей иноязычных.
Вот цветник. Постою – и назад: по густым, как олифа,
Черным водам Летейским. Назад – с неизбывною грустью —
К островам обитаемым – в сердце чужого залива,
Столь подобного ныне предзимнему Невскому устью.
3. Лето. Напоминание о неизбежной осени
Вдоль поля – бесконечными стогами,
Цепляя сапогами за стерню,
Я брёл, попутно кроя матюгами
Себя, весь мир и прочую фигню.
Лицо секло холодной, острой дрянью,
Дул ветер, как поддатый тромбонист,
А купа ив, склонив главу баранью,
Трясла, как бубном, ворохом монист.
Клубилась даль багрово-дымной мутью,
А выше – рос, сверкая и грозя,
Кошмар, подобный раковому вздутью:
Столь страшный, что и выразить нельзя.
Там Некто злой, плеснув по небу щёлок,
Вспенѝл, как накипь, туч свечной нагар
И вдруг, прорвав льняной набрякший полог,
Мир смыл к чертям милльоном Ниагар.
До дачи было с полчаса иль боле.
В намокшей сумке звякало стекло.
Град тарахтел, как шарики в пинболе,
И с мокрых косм за шиворот текло.
Свой микрокосм раз в пятый с четверенек
Подъяв – в грязи по локти и – вообще,
Я брёл – грозой распятый шизофреник —
Сквозь гром и бурю, матерясь вотще.
Но сумку нёс я бережно, как раку:
Ковчег скудельный и священный дар —
И, скатываясь в глине по оврагу,
Вздымал, как стяг, – чтоб отвести удар.
В ней Цель и Смысл звенели – искупленьем
Житейских бурь и предвещали час,
Страница 4