Великое расширение - стр. 52
– Вот это с Бату, – сказал А Боонь и открыл коробок.
Внутри лишь песок, остатки листьев и маленькая веточка. Па недоуменно смотрел на него.
– Все это никуда не делось, – пояснил А Боонь.
Во время одной из вылазок на Бату, пытаясь изловить особенно крупного красного муравья, А Боонь набрал песка и листьев. Муравей давно уже сдох, а все остальное по-прежнему лежало в коробке. Мальчику казалось, что он сохранил кусочек острова. Поэтому каждую ночь он проверял, не исчез ли песок так же, как исчезают острова. Но песок оставался в коробке. Словно частичка суши, унесенная с того места, где находилась, утратила свою переменчивость и превратилась в самую обычную.
Сейчас он рассказал об этом Па – одно открытие в обмен на другое. Они проговорили до поздней ночи. Заскорузлая рука Па лежала на плече А Бооня. А Боонь видел, что прежде густые темные волосы отца поредели, смотрел на проплешины у отца на голове, и его захлестывали нежность и желание припасть к ним губами. Разумеется, делать этого он не стал. А Боонь так и сидел – худая спина вжата в стену, голова занята лунными схемами и призрачными картами. На плече, словно якорь на дрейфующих песках, лежала тяжелая отцовская рука.
Под утро, когда они легли спать, хлынул дождь, грозовой ливень, продолжавшийся весь следующий день. Они подставили ведра там, где крыша протекала, и стали ждать. На мир, погрузив его в темноту, опустилась влажная серая мгла. Из дома больше не видно было поблескивающего моря. Лишь темные очертания мангрового леса там, где суша сменялась водой.
Тот дождь был не обычным – он возвещал о сезоне муссонов. С муссонами, как правило, приходили голодные времена, потому что в море выходили реже. Но в этом году из каждого дома плыл запах рыбы – тушеной, жареной, вяленой. Острова принесли улов такой огромный, что жители кампонга не находили ему применения. Разве что на рынке продавать. Если прежде их скудная трапеза ограничивалась бататом, волокнистыми бобовыми ростками и, изредка, тощей курицей, то сейчас они каждый день баловали себя рыбой. Ее варили с имбирем и нарезанным перцем чили, тушили с душистым самбалом, обжаривали, пока плавники не превращались в хрустящее лакомство для детей. Рыбная каша на завтрак, рыбный суп би хун на обед, а на ужин – тушеная с рисом рыба.
Несмотря на влагу, из-за которой свежеиспеченный хлеб покрывался ползучей плесенью, на вой ветра, на беспощадный грохот дождя, на грязь, которая пробиралась в дома, как бы тщательно ты ни вытирал ноги, настроение в кампонге царило приподнятое. Держа над головой газету, жители, насквозь промокшие, но с улыбкой на лице, беззаботно бегали к соседям. Главная проселочная дорога кампонга превратилась в грязевой пруд, в котором радостно плескались дети. Кампонг наводнили улитки и лягушки, а ноги у местных теперь почти всегда были заляпаны грязью.