Великое Нечто - стр. 45

– Мы ученые из Академии наук, – быстро нашелся Корсаков.

– Ученые? – Старушка окинула его оценивающим взглядом. – Ты-то, может, и ученый, а этот, – она ткнула пальцем в Бурьина, – никогда ученым не был. Его-то небось и из школы выгнали.

– Это я-то не ученый? Я, может, аспирант… – радостно возмутился Никита.

– Иди-иди, балбес, – махнула на него рукой старушка. – Знаем мы таких аспирантов.

И она решительно загородила экспонат.

– Трогать не дам, идите к хранительнице. Пускай она разрешает.

Поняв, что спорить с ней бесполезно, Корсаков и Бурьин ретировались на второй этаж и там, на мягкой банкетке напротив картины Моне, устроили совещание.

– Не поверила, что я ученый! «Знаем мы таких аспирантов»! – передразнил Бурьин. – А ведь у меня красный диплом, – выдохнул он сквозь смех. Но, отсмеявшись, Бурьин, как всегда, без всякого перехода стал серьезным: – А ты оказался прав. Кажется, Федька был здесь незадолго до гибели.

– Интересно, удалось ему найти что-нибудь? Надо бы и нам тоже осмотреть эту статую.

Бурьин покосился на обнаженных таитянок Гогена и почесал гладко выбритый подбородок.

– Думаешь, зайти к хранительнице? – спросил он.

– Это было бы глупо, даже если бы нам и удалось заморочить ей голову. Ведь найди мы в Плакальщике тайник, это сразу стало бы известно всему музею.

– Это точно, – согласился Никита. – И что ты предлагаешь?

– Выход один, причем довольно уголовный, – сказал Корсаков. – Придется остаться в музее после закрытия, спрятаться, а ночью взять фонарик и поближе познакомиться с тайнами Плакальщика. Если все пройдет нормально, утром мы уйдем с первыми посетителями, и никто не будет знать о нашем ночном предприятии. Ничего не тронуто, ничего не пропало.

Бурьин присвистнул.

– А где мы спрячемся? – спросил он.

– Надо поискать. К примеру, в греческом дворике за каким-нибудь барельефом или статуей. Там полно всяких закутков, едва ли каждый вечер их внимательно осматривают.

Никита на минуту задумался, а потом хлопнул Корсакова по плечу:

– Ну ты, Лешка, прям голова! А я-то думал, так себе – кандидатишка!

Корсаков поймал себя на мысли, что ему ужасно хочется врезать Бурьину по носу.

Бедная маленькая мушка запросто может потеряться в таком огромном городе, как Москва. Именно об этом размышлял Грзенк, меланхолично собирая хоботком капельки чая в подсобной комнате музея Лермонтова. Параллельно Грзенк пытался связаться с кнорсом. Но кнорс не отвечал. Возможно, многочисленные бетонные громады зданий экранировали его сигнал.

«Вот бестолковое животное! Надеюсь, хоть моя девочка будет с ним в безопасности!» – подумал Грзенк.