Великое Нечто - стр. 22

– Приезжая? – догадался Корсаков. – Ведь не с неба же вы свалились?

– Нет, не с неба, – поспешно ответила Лирда, мгновенно вспоминая правило номер 199, гласившее: «Никогда не говори аборигенам, откуда ты».

– И денег нет?

– Нет.

Приятели переглянулись.

– Ее нельзя бросать, – шепнул Корсаков.

– Ясное дело, нельзя. Или ее снова очень скоро занесет голышом на какой-нибудь памятник, – согласился Никита.

– Ну что ж, – сказал Корсаков громко, – пойдете пока с нами, а там решим, что делать. Лады?

Девушка неуверенно посмотрела на него, очевидно колеблясь. Где-то в отдалении со стороны переулка завыла милицейская сирена.

– Хорошо, я с вами, – быстро сказала она, пытаясь припомнить, не существует ли на этот счет какого-либо ограничительного правила.

– Отлично, тогда я к машине. А вы не ждите меня, я адрес тебе говорил! – крикнул Никита, бросаясь к забору.

Подъехавший через минуту милицейский патруль нашел на стройке только джип, а рядом с ним двух стонущих громил.

Обогнув приговоренный к сносу дом, Корсаков и девушка в оранжевом комбинезоне оказались на узенькой сонной улочке со старыми пятиэтажными домами. Даже странно, как такая тихая улочка могла соседствовать рядом с оживленным шоссе. Судя по номерам домов, Никита промахнулся, и им предстояло пройти едва ли не два квартала.

Вдоль улицы и во дворах пятиэтажек густо росли тополя, а рядом торчали ощипанные кусты отцветшей сирени. Корсаков заметил даже покосившуюся зеленую голубятню. Девушка в оранжевом комбинезоне также с любопытством изучала эту тихую улочку. Причем любопытство ее нередко вызывали вещи самые заурядные. Так, почти минуту она разглядывала стайку воробьев, купавшихся в пыли, потом, случайно ступив босой ногой в лужу, долго смотрела на оставленный на асфальте мокрый след.

– Мы уже почти пришли. Этот дом семнадцатый, а следующий, очевидно, пятнадцатый, – сказал Алексей, пытаясь вспомнить адрес, который называл ему Никита.

Незнакомка ничего не ответила, Корсаков оглянулся и увидел, что, присев на корточки, она ловит на листок подорожника мохнатую гусеницу, отважившуюся переползти асфальтовую дорогу.

– Простите, а как вас зовут? – спросил он, вдруг сообразив, что до сих пор не знает ее имени.

Девушку его вопрос, казалось, немного озадачил, но она быстро ответила:

– Ли… Лида, Лидия. Лидка. Ведь такое имя есть?

– Есть, – кивнул Корсаков.

– А вас? – спросила Лирда. – Впрочем, дайте я сама отгадаю. Максим?

– Нет, ошиблись, Алексей, – сказал Корсаков, слегка напрягшись. Максимом, кажется, хотела назвать его мама, но отец настоял, чтобы его назвали Алексеем, в честь деда. Когда он рос, мама часто из упрямства называла его Максимом, так он и рос лет до пяти с двумя именами – с мамой Максим, а с отцом Алексей.