Великий торговый путь от Петербурга до Пекина. История российско-китайских отношений в XVIII— XIX веках - стр. 23
В посольских инструкциях в целом содержалось очень мало нового. Многие его главы, в частности в разделе с распоряжениями торгового ведомства (Коммерц-коллегии), практически повторяли указания, полученные еще Л.В. Измайловым. Существенные дополнения касались только двух положений: определение общей границы и договоренности по поводу возвращения на родину переселенцев. Эти дополнения приобрели большое значение и для китайцев оказались вопросами высших государственных соображений. Как уже указывалось выше, пекинские власти переживали по поводу отсутствия порядка в торговой сфере их столицы и в провинциях, но еще больше их беспокоил главный вопрос – контроль над Средней Азией. Чиновники Правительствующего сената и Коллегии иностранных дел весьма разумно расширили полномочия посла и дополнили инструкции, переданные еще Л.В. Измайлову, иначе восстановить вожделенную торговлю с Востоком вряд ли бы удалось.
Подготовительные мероприятия и сами переговоры
С конца весны и на протяжении всех летних месяцев 1726 года посол С.Л. Владиславич-Рагузинский имел возможность убедиться в том, что подробные распоряжения из Санкт-Петербурга далеко не всегда трансформируются в толковые и разумные действия на территории, расположенной в 2 тысячах миль восточнее столицы империи. Мало того, что он считал целесообразным требовать замены епископа Кульчицкого и абсолютно новой топографической съемки с картами, множество требующих разрешения других проблем, как пустяковых, так и более значительных, стремительно наваливалось на него одна за другой. Спустя два месяца после прибытия ему сообщили о смерти купца Степана Михайловича Третьякова, служившего директором казенного обоза, остановленного с 1724 года на Стрелке реки Чикой. На место выбывшего директора обоза Савва Лукич подобрал главного целовальника того же обоза оценщика Дмитрия Молокова. Однако от китайцев поступило предупреждение о том, что никакие русские обозы, ни казенные, ни частные, не допустят до самого Пекина, пока не начнутся переговоры по сохраняющимся разногласиям, а разрешат доехать только до Угры, где можно будет организовать торги. Причем китайцы обещали пропускать не более 300 подвод с товаром в год.
С.Л. Владиславич-Рагузинский огорчился, так как рассчитывал на организацию безотлагательной отправки готового обоза, а теперь сами китайцы предупредили его о том, что они не собираются заключать договор любой ценой. Еще в мае Владиславич-Рагузинский сообщил из Иркутска, что, по его разумению, на тот момент китайский двор «не проявлял большой склонности к восстановлению торговли и душевной переписки с российской империей». Настроения при этом дворе не изменятся, по крайней мере до тех пор, пока не уладятся проблемы с переселенцами и хищением домашнего скота через границу, причем уладятся на китайских условиях. К тому же Л. Ланг и прочие российские чиновники, служившие на границе, разъяснили ему, что какое-либо взаимоприемлемое решение вопроса переселенцев «дастся с большим трудом». Так Савва Лукич и доложил в Коллегию иностранных дел.