Великий Сибирский Ледяной поход - стр. 30
В других местах почти та же безнадежность и неуверенность, но меньше апатии. Там решили повернуть из Голопуповки на юг и через горы уйти в Монголию.
– Да ведь это, господа, безумие! Посмотрите на карту: двести пятьдесят верст идти без жилья по горам, да и затем только редкие маленькие кочевья монголов. Ведь вы всех погубите!
– Как-нибудь выйдем… А что же иначе делать? – спросил полковник Оренбургского войска Энборисов.
– Пробиваться силой, с боем, на восток.
– Нет, уж довольно. Теперь нас не заставишь больше, Ваше Превосходительство, – нервно произнес другой из монгольцев, офицер с русой бородкой, длинными волосами и всем обличьем интеллигента третьего сословия. – Теперь сами решили искать спасения.
Мы вернулись усталые только под самое утро домой, в свою избу; после небольшого совещания решено было отдать приказ, где я, как старший, объединял все части под своим командованием, распределял их на три колонны и в 9 часов утра приказывал выступить из Голопуповки на восток. Приказ заканчивался кратким напоминанием о воинском долге, о действительном значении для нас большевиков, а также указанием сборного пункта, порядка выступления и места явки всех начальников для получения боевых задач.
Окончив приказ и разослав его с ординарцами во все части и отряды, я прилег отдохнуть. В маленькой тесной избе вповалку спали офицеры и солдаты; здесь же прикорнула и большая семья хозяина избы, качалась на круглой пружине зыбка с грудным младенцем, который поминутно просыпался и пищал от непривычной шумной ночи. В комнате трудно было дышать, тяжелый кислый запах мешал заснуть. Я надел полушубок и вышел на улицу. Темная ночь, зимняя, глубокая, без просвета и без звезд, окутала землю. Улицы тонули в тумане, сквозь который мутными пятнами кое-где просвечивали костры. Часовые у ворот и дозорные нервно окликали каждую тень.
Темно было в деревне; тяжело и смутно было на душе у каждого из пяти-шести тысяч русских, занесенных сюда, в эту никому до сих пор не известную Голопуповку. Шестой год скитаний – сколько принесено за это время жертв для счастья родной страны. Личное счастье, семья, здоровье, кровь и самая жизнь. И за все это – очутиться загнанными где-то в глуши Сибири, в этой деревне с таким странным названием, как красному зверю в садке. Мрачным казалось настоящее, беспросветно тяжелым, обидным – прошедшие пять лет. А там впереди за деревней, на востоке, еще темнее. Там полная неизвестность, может быть, западня, а – кто знает – может быть, и конец страданиям – смерть безызвестная, мучительная, с издевательствами. Все представлялось неопределенным и зловещим. Ясно было одно – необходимо до конца быть твердым, сохранить бодрость в себе и в других.