Великий Мао. «Гений и злодейство» - стр. 134
Цзян Цин рвалась к высшей власти, при этом Мао Юаньсиня она держала в своих руках. Она пыталась перетянуть на свою сторону и Ван Хайжун. В определенном смысле можно было сказать, что Ван Хайжун, будучи заместителем министра иностранных дел, стала языком Мао Цзэдуна, ее слова стали голосом Мао Цзэдуна.
Однажды Цзян Цин высказала свои мысли в беседе с Ван Хайжун, пожелав, чтобы та замолвила за нее словечко перед Мао Цзэдуном.
В этих обстоятельствах и проявился тот весьма своеобразный сплав человеческого и политического содержания, которым были наполнены и поступки, и слова Мао Цзэдуна. Он по-человечески хотел иметь при себе, при своем теле молодую женщину, в частности Ван Хайжун (возможно, Ван Хайжун дополняла Чжан Юйфэн, ибо последняя не была включена в политическую жизнь). Ее характер и политический настрой были ему необходимы. Он верил в ее преданность, он нашел в ней то, что было ему тогда очень нужно: Ван Хайжун политически не была связана ни с кем, в частности с Цзян Цин.
Ван Хайжун владело только одно чувство – чувство преданности Мао Цзэдуну. Когда Мао Цзэдун услышал от Ван Хайжун о том, что Цзян Цин хотела бы после его смерти стать «императрицей», то есть первым человеком в КПК и в КНР, он повел себя следующим образом: прихлебнул из кружки свой любимый лунцзинский зеленый чай, гладкой бескровной рукой погладил старческие пигментные пятна на другой своей руке, а затем карандашом на листе бумаги, предназначенной только для его личных записей, с трудом вкривь и вкось что-то написал. Эти иероглифы смогла разобрать только Ван Хайжун. Там было написано: «Пусть премьер Чжоу Эньлай побольше отдыхает, пусть Ван Хунвэнь побольше учится, пусть Дэн Сяопин побольше работает, пусть Цзян Цин поменьше говорит».
Цзян Цин, естественно, была в бешенстве. Она возненавидела Ван Хайжун до глубины души. Этот поступок в дальнейшем сказался на судьбе Ван Хайжун. Он лишний раз свидетельствовал о том, что она не попала под воздействие Цзян Цин.
В последние годы жизни Мао Цзэдуна Ван Хайжун была одним из тех людей, которые отвечали за состояние его здоровья. Она, когда нужно было, кормила с ложки старого человека (конечно, по большей части этим занимались Чжан Юйфэн и медсестры). Ведь сам он к тому времени не только не мог даже пиалу с едой поднять своей рукой, но и вообще ничего не мог сделать. Он лишь лежал или полулежал, приваливаясь боком к кровати. В этом положении он был способен проглотить несколько кусочков рыбки и чуточку рисовой кашки. Когда он хотел опуститься на кровать или подняться с кровати, Ван Хайжун помогала ему. Она сопровождала его в другие комнаты, в кабинет или гостиную. Мао Цзэдун передвигался с трудом, волочил ногу. Руки и ноги у него стали как будто бы не свои. Когда он усаживался в кресло, у него с подбородка текли слюни. Он ничего не говорил и погружался как бы в раздумья. Ван Хайжун при всем этом совершенно безмолвно сопровождала его. Руководители ЦК КПК, приходившие за указаниями к Мао Цзэдуну, только благодаря ей могли понять его мысли. Она стала своеобразным переводчиком Мао Цзэдуна для других китайцев. Прощаясь со своими гостями, Мао Цзэдун в то время их уже, конечно, не провожал. Он, неразборчиво произнося слова, говорил: «Она (Ван Хайжун. –