Великий крестовый поход - стр. 57
Ингеборг могла лишь готовить и поддерживать на корабле чистоту – тяжелой работой это не назовешь. У Эйян хватало сил стоять вахты и помогать со снастями и у руля; она же ловила для всех свежую рыбу. Ей помогали в этом несколько дельфинов, крутящихся поблизости из любопытства. Корабль, на котором отчаянно не хватало моряков, держался на курсе во многом благодаря силе Тауно. Но даже он, уже начавший жалеть о том, что пришлось убить всех моряков прежней команды, пусть даже их пребывание на корабле сейчас было бы опасным, не мог справляться с кораблем в одиночку. В посильной помощи Нильса он нуждался не меньше, чем в его советах.
Никто не назвал бы парня опытным моряком – плавать ему доводилось всего пару раз, и то недолго. Но он быстро учился, не стеснялся спрашивать, мечтал о койке матроса на большом корабле, а может быть, в далеком будущем – если Господь пожелает – и о капитанском мостике. То, что товарищи по матросскому кубрику не могли или не хотели ему объяснить, он узнавал от собеседников в портах – моряки охотно заговаривали с приветливым юнгой. И попав в переделку на «Хернинге», он держал глаза широко раскрытыми, быстро впитывая бесценный практический опыт.
Сам того не заметив из-за множества хлопот, он стал фактически капитаном. Если он и успевал о чем-либо подумать, прежде чем забыться коротким сном, то только об Эйян. Она охотно улыбалась ему. Когда им удавалось сделать что-либо хорошо, она обнимала Нильса и коротко целовала его, и тот был готов от радости воспарить, подобно чайке. Но заниматься любовью им было некогда, да и сердца детей морского царя все еще скорбели об утраченном брате.
Незадолго до бури Нильс решил направить корабль к северу. Неподалеку от Исландии их ждало попутное течение, да и ветры там обычно дули благоприятные. И действительно, до сих пор им удавалось держать неплохую скорость. Радость начала преодолевать усталость.
И тут ударил шторм.
Тьма сгущалась. Ингеборг знала, что сейчас день – если и не здесь, то хотя бы на Небесах, где Господь судит грешников. Корабль окутал почти полный мрак, видимость была не более чем на длину корпуса.
На палубе ей делать нечего. Огонь в глиняной печурке давно угас, и теперь они питались солониной, черствым сыром, вяленой рыбой, заплесневелым хлебом и сухарями, источенными червями. Когда темнота и вонь в трюме стали невыносимыми, Ингеборг не выдержала и поднялась на палубу. Ветер и град загнали ее в закуток под кормовой надстройкой. Там, закрепив румпель, спал свалившийся от усталости Нильс.
Заметив, что погода начала резко портиться, он изготовил и бросил за борт плавучий якорь, а потом спустил парус. Если отдаться на волю шторма, слишком велик риск налететь на риф или один из многочисленных островов, опоясывающих северную оконечность Шотландии. Правда, крупный вал может захлестнуть корабль с кормы и разбить его в щепки, но якорь станет держать корабль поперек волны, и им останется только молиться о том, чтобы бьющие в корму волны пощадили суденышко. Но бездельничать никому не придется. Течи в корпусе заставляли их часами стоять у помпы, приходилось латать такелаж и исправлять нанесенные волнами повреждения, чтобы суденышко хоть как-то могло противостоять ударам стихии.