Великий князь Цусимский - стр. 38
Будущий изменник Родины и враг народа аж слюнями брызгал от восторга, расписывая, как русские чудо-богатыри побили желтомордых макак. Даже в этом восторге русской победой было что-то такое гаденькое и не наше, какая гнилостная червоточина, говорящая о том, что слово «русский народ» для этого человека пустой звук, и как только это станет выгодно, он предаст этот народ без колебаний и сожалений>11. Впрочем, хватит о Краснове. Если его там не опознал и не пристрелил Новиков или кто-нибудь из наших, то, значит, так тому и быть. Пока. Насколько я знаю Павла Павловича, однажды он вернется к этому вопросу и окончательно унасекомит всех замаравших себя предательством России, какими бы мотивами они при этом ни руководствовались.
Что касается битвы на Ялу, то, как я понял, полковник Новиков, продвигавший свои идеи через Великого князя Михаила, устроил там японцам нечто вроде Сталинграда-лайт. И сражение продолжалось всего несколько дней, и войск с обеих сторон было задействовано на порядок меньше, но эффект, как и настоящего Сталинграда, получился просто оглушительным. Ну не привыкли еще в эти времена к таким сильным ощущениям, когда противник одномоментно теряет целую армию. У Цинампо было совсем другое – там русский флот застал японские войска погруженным на пароходы, а в таком случае катастрофические потери неизбежны. И то по разным оценкам от десяти до пятнадцати тысяч сумели выплыть и выбраться на близкий берег. А в битве под Тюреченом из японцев не спасся почти никто. Из тридцати пяти тысяч десять мертвы, остальные в плену. При этом там потерпели поражение не только японцы; вдребезги разгромленными оказались британские и германские советники японцев. Они не смогли разгадать ни одного предложенного Новиковым тактического хода и слепо исполняли свои планы, составленные против Засулича, а когда поняли, что против них играют совсем на другом уровне и совсем не те люди, просто растерялись. Впрочем, Николай победу воспринял как должное, как выполненное обещание победить Японию на суше и на море. Его интересовал другой вопрос.
– Скажите, господин Иванов, – спросил он меня, – как это было возможно – наносить удар корпусом, который только что совершил длительный пеший переход от Ляоляна? Ведь наверняка люди просто устали и хотели отдыха, а не наступления на врага.
– Тут ответ простой, – сказал я. – Наш русский человек очень отзывчив и все понимает. Стоило вашему брату выйти перед строем и сказать: «Братцы, я понимаю, что вы устали, но поймите, что надо совершить последнее усилие, ударить сейчас – и тогда будет победа. А иначе пронюхают япошки, что вы здесь – и вот тогда не оберешься беды, подтянут солдат, нароют окопов, и мы все умоемся кровью.» И стоит так сказать, как люди забывают об усталости, саперы всю ночь машут топорами, наводя переправы, а стрелки на рассвете форсируют реку и вступают в бой с врагом. Но слишком часто так делать тоже нельзя, да и после боя людям надо давать возможность двойного или тройного отдыха.