Великий Гилельс - стр. 27
И поэтому не надо говорить, что Гилельс был придворным советским пианистом, а Рихтер всю жизнь был вынужден сопротивляться. Надо говорить и писать правду: Гилельса власть поддерживала в молодости, но потом, большую часть его творческой жизни, она к нему отнюдь не благоволила. И главное: то, чего Гилельс добился как музыкант, никоим образом не связано с поддержкой властей. Он всего добился сам, своим искусством, а в последний период жизни ему просто очень мешали. В сохранившихся видеозаписях поздних концертов Гилельса нельзя не ощутить глубокого трагизма, исходящего и от его интерпретаций, и даже внешнего, от его лица и фигуры – по-прежнему исполненных гордости, но несущих несомненный отпечаток страдания.
У Рихтера получилось наоборот. Испытав значительные сложности в молодости, он затем всю жизнь пользовался мощной поддержкой из двух источников, причем таких, которые во всем прочем никогда не совпадали и стояли на противоположных позициях. Один – Г.Г. Нейгауз, формировавший неофициальные мнения в художественной среде. Другой – поддержка высших партийно-идеологических эшелонов власти в СССР. Совпадение относительно Рихтера их обычно не совпадавших во всем остальном позиций обеспечило Рихтеру уникальное положение в СССР. О причинах такого положения, вероятно, подробно напишут исследователи жизни и творчества С.Т. Рихтера.
Я же считаю долгом отметить, насколько неблагоприятным, тоже вдвойне, было и есть положение Гилельса. Г.Г. Нейгауз его не любил и широко распространил в среде музыкантов и любителей музыки мнение, которое можно подытожить как миф о «вечном ученике». Государство, вначале оказав молодому Гилельсу поддержку, впоследствии ее фактически прекратило и перешло на позицию внедрения в сознание слушателей «вторичности» Гилельса по отношению к Рихтеру. Сделано это было идеологически умело: одновременно с фактическим умалением поддержки Гилельса распространялся миф о том, что он пользуется некоей исключительной любовью государства, и это автоматически вызывало недоверие к его художественным достижениям; здесь был учтен психологический фактор, о котором сказано в начале книги, – привычка советских людей воспринимать все официальное с точностью до наоборот. Миф «Гилельс – придворный советский пианист» не только не соответствует действительности, но и подрывает престиж Гилельса, уменьшая его реальные достижения.
А этот миф – не последний.
МИФ ТРЕТИЙ, или ХУЖЕ, ПОТОМУ ЧТО ЛУЧШЕ
«Вечный ученик» и «придворный пианист» Эмиль Гилельс пользовался поистине феноменальной любовью во всем мире. Его приветствовали одновременно и толпы слушателей, и самые придирчивые профессионалы. Несть числа громким эпитетам и ослепительным рецензиям. Его обожала и постоянно приглашала Америка, которую в 1955 году он покорил раз и навсегда. А ведь он был первым советским исполнителем, приехавшим в США, да еще в разгар «холодной войны»; когда он впервые вышел на сцену «Карнеги-холл», партер встретил его молча – без аплодисментов