Великий Ганнибал. «Враг у ворот!» - стр. 37
залпом метал в неприятеля множество дротиков-пилумов. В этот момент каждый ряд гастатов отстоял друг от друга на столько, чтобы оставалось место для метания пилумов. Ряды смыкались, как только пилумы были брошены. После того как передние шеренги расходовали свой боезапас, только тогда задние начинали метать свои дротики поверх их голов. Массированному обстрелу дротиками придавалось большое значение. Пронзив тяжелыми пилумами щит противника, гастаты лишали его возможности обороняться им и, бросаясь на него с мечами, переходили к рукопашной схватке. (Получалось нечто подобное штыковой атаке после залпового ружейного огня.) Уже в этой атаке должно было сказываться преимущество римского боевого порядка: предварительное метание дротиков с быстрым переходом к рукопашной схватке, в которой у римлян было превосходство за счет отлично обученных фехтовальщиков на мечах. Если все же эта атака не приносила успеха, гастаты через интервалы в манипулах второй линии отходили поочередно в тыл и их сменяли 1200 более опытных принципов либо принципы вступали в интервалы первой линии, создавая таким образом сплошной фронт. Только в крайнем случае в бой вводился последний резерв – 600 триариев. У римлян даже существовала пословица: inde rem ad triarios redisse, или «дело дошло до триариев», означавшая, что дело доведено до крайности.
Но обычно исход боя решался двумя первыми линиями, поскольку триарии при всей своей многоопытности все же были людьми весьма возрастными и на равных соперничать с воинами в полном расцвете сил долго вряд ли могли, тем более что их численность была сравнительно небольшой.
…Между прочим, принято считать, что если в греко-македонской фаланге все зависело от выносливости и слаженности единовременного напора ощетинившейся громадными копьями огромной массы людей, то в римских манипулах, где проявлялась индивидуальная подготовка отдельных рядовых легионеров, все определялось способностью убивать врага в атаке. И все же в столкновении с монолитной греко-македонской фалангой на ровном месте, когда каждому легионеру приходилось противостоять десяткам нацеленных ему в грудь либо в лицо громадных копий-сарисс, имея лишь один меч, после того как он метнул свои пилумы, римлянам было очень трудно прорваться сквозь частокол копий, чтобы сразиться с фалангитами в рукопашном бою. Следовало обязательно выманить фалангу на пересеченную местность, где ее плотно сомкнутые ряды неминуемо расстроятся, появятся бреши и мобильные римские манипулы или отдельные легионеры смогут в них просочиться и навязать противнику столь нежелательный для него рукопашный бой со множеством отдельных схваток, а не одним общим столкновением. Атакуемые с разных сторон фалангиты вынуждены будут поворачивать свои громадные копья; трудно управляемые из-за их длины и веса, они начнут застревать в беспорядочной массе и монолит фаланги нарушится. В поединке один на один с македонским фалангитом у римского легионера будет неоспоримое преимущество отлично подготовленного поединщика. Бросив бесполезную в ближнем бою сариссу, фалангиту придется защищаться с помощью короткого меча либо кинжала и небольшого плетеного либо кожаного щита против хорошо тренированного фехтовальщика с более длинным мечом, прикрывавшегося большим прочным щитом. Исход такого боя был легко предсказуем. Впрочем, не все современные историки согласны с таким резюме эффективности фалангита и легионера…