Великий Бисмарк. «Железом и кровью» - стр. 81

. И действительно, Бисмарк, начавший свою политическую карьеру с борьбы на стороне «старого» строя против «нового», вряд ли смог бы выдвинуться, не будь угрозы со стороны этого «нового». Кроме того, он быстро научился использовать элементы новой системы – парламент, партии, прессу, общественное мнение – для достижения собственных целей. Это была политика постоянного баланса между различными силами и интересами, которую Бисмарк рекомендовал для Пруссии на международной арене и придерживался сам на прусской политической сцене. Удастся ли ему получить в свои руки достаточно полномочий, чтобы самостоятельно проводить эту политику? В 1859 году этот вопрос оставался открытым.

Именно во Франкфурте сложился характерный для Бисмарка стиль политического мышления и действия. Как считает Э. Энгельберг, его базовая политическая концепция сложилась самое позднее к 1858 году[143]. Политику он воспринимал как шахматную игру, где есть игроки и есть фигуры, – об этом свидетельствует множество его высказываний, относящихся к самым разным проблемам. Именно это позволяло ему просчитывать различные варианты, изобретать альтернативы, оценивать расстановку сил, а главное – понимать необходимость четкой стратегии, в отсутствии которой он упрекал прусскую политику. При этом Бисмарк умел учитывать различные факторы – экономические, военные, конфессиональные, особенности принятия политических решений и общественное мнение – и мастерски использовать их в своих комбинациях. Его главной стратегической задачей, которой было подчинено все остальное, являлось сохранение и усиление позиций монархии и юнкеров внутри Пруссии, а самой Пруссии – в Германии и на европейской арене.

Для этого годились все средства, что часто становилось поводом для обвинений Бисмарка в беспринципности. Использование слабостей других людей, игра на их эмоциях и убеждениях, тонкая интрига, стремление изолировать и уничтожить своего противника – все это входило в арсенал тех приемов, с помощью которых он проводил в жизнь свою политическую линию. Однако было бы ошибкой представлять Бисмарка чем-то вроде равнодушного компьютера, хладнокровно просчитывающего комбинации; не чужды ему были и эмоции, в частности, личная неприязнь ко многим политическим противникам, которая заставляла его порой совершать не вполне обдуманные поступки в стремлении их уничтожить. Будучи прекрасным стратегом и тактиком, Бисмарк тем не менее совершал и ошибки, и неверные шаги. Последние, однако, не имели для его карьеры, в конечном счете, фатального значения – во многом потому, что он лучше, чем большинство его современников, умел улавливать требования времени и подчинять им свои действия. Впоследствии он скажет, что максимум того, что может сделать хороший политик, – это уловить общее течение и плыть, сообразуясь с ним; эти слова можно, без сомнения, отнести и к самому Бисмарку.