Великие тайны русского престола - стр. 49
Отпустив Елену, Василий велел принести монашескую ризу и попросил привести к нему игумена Кирилловской обители, в которой он желал быть постриженным. Того не было в Москве, и к Василию явился Иоасаф Троицкий с образами Владимирской Богоматери и Св. Николая.
Духовник Алексий пришел с запасными дарами, чтобы дать их Василию в минуту кончины.
– Будь передо мною, – сказал Василий, – и не пропусти сего мгновения!
Стали читать канон на исход души. Василий слушал с закрытыми глазами, потом позвал ближнего боярина, Михаила Воронцова. Обняв его, он сказал брату Юрию:
– Я умираю точно так, как и наш родитель…
После этих слов Василий потребовал немедленного пострижения, однако князь Андрей Иоаннович, Воронцов и Шигона стали отговаривать его, вспоминая Св. Владимира, который не хотел быть монахом и был назван равноапостольным, и Дмитрия Донского, который хоть и ушел мирянином, но своими великими добродетелями заслужил Царствие Небесное.
Начался спор, в течение которого Василий крестился и ожидал священного обряда. Митрополит Даниил взял черную ризу и подал Игумену Иоасафу.
Князь Андрей и Воронцов хотели вырвать ее, и тогда митрополит произнес ужасные слова:
– Не мешайте мне, или я лишу вас своего благословления! Никто не отнимет у меня души его. Добр сосуд серебряный, но лучше позлащенный!
Василий отходил. Спешили кончить обряд. Митрополит, надев епитрахиль на игумена Иоасафа, постриг великого князя, ставшего Варлаамом. Евангелие и Схима Ангельская лежали на груди умирающего инока. Несколько минут прошли в полнейшей тишине. Наконец, Шигона воскликнул:
– Государь скончался!
Все зарыдали, и в этот момент случилось чудо: лицо Василия просветлело, и тяжелый запах от раны сменился благоуханием. Митрополит омыл тело и вытер хлопчатою бумагою.
Была полночь, но в Москве никто не спал. Толпившийся на улицах народ с ужасом ждал печальной вести. И когда эта весть была озвучена, плач стоял от дворца до Красной площади.
Митрополит одел умершего в монашеское одеяние, вывел его братьев в переднюю горницу и взял с них клятву быть верными слугами Ивана и матери его, не мыслить о Великом Княжении, не изменять ни делом, ни словом.
Обязав такою же присягою и всех вельмож, чиновников, детей боярских, он пошел с самыми знатными боярами к Елене, которая, завидев печальную процессию, упала в обморок. Бояре молчали, и только один митрополит именем Веры утешал бедную вдову со слезами на глазах.
Затем ударили в большой колокол, тело положили на одр, принесенный из Чудова монастыря, и открыли двери. Народ с громким плачем бросился целовать холодные руки покойного.