Великие рыбы - стр. 31
Венедикт по своему обычаю перекрестил сосуд, и тот разлетелся на куски.
– Да помилует вас, братия, всемогущий Бог! За что вы хотели сделать со мной это?
Монахи молчали. Вино растекалось среди осколков по полу.
– Не говорил ли я вам прежде, что мои обычаи несходны с вашими? Идите и ищите себе настоятеля по своим обычаям!
Венедикт возвратился обратно в Сублаквем. Грот встретил его привычной тишиной и сумраком.
Долго пробыть в тишине не удалось. Снова стали стекаться люди, желавшие истинной монашеской жизни. Число их вскоре было уже более полутора сотен.
Склоны над озером были отвесными и не располагали к строительству. Вместо одного большого монастыря Венедикт закладывает двенадцать малых.
Вскоре у Венедикта появляется новый недоброжелатель: некто Флоренций, настоятель небольшого прихода неподалеку. Флоренций подкарауливал путников, уговаривая их не ходить к Венедикту и возводя на него разные клеветы. Попробовал даже извести Венедикта, послав ему отравленный хлебец… Народ продолжал идти к святому, а хлебец с ядом выхватил из рук Венедикта и унес ворон.
Тогда Флоренций нанял семь нескромных дев. Обнажившись, они ворвались в монастырский сад и стали водить хороводы перед монахами.
Неуместных плясуний изгнали, но Венедикт, устав от вражды, решил покинуть Сублаквем, как прежде покинул Варию. Дав наставления братии монастырей, он с немногими споспешниками снова отправился в путь.
Через полдня его настиг гонец из Сублаквема.
– Возвратись, учитель! – закричал он издали. – Радость, радость! Преследовавший тебя погиб! На Флоренция обрушилась теплица!
Венедикт остановился, но назад не повернул, а заплакал. А на гонца наложил епитимью – за то, что радовался смерти врага.
А что Схоластика?
Она, верно, издали следила за восходившей звездой своего брата. Была ли между ними переписка? Судя по тому, с какой строгостью Венедикт запрещал монахам переписываться с родней, ее не было. Но была еще молва, чьи волны доносили до Нурсии слухи о чудесах, происходивших в Сублаквеме. Слушая эти рассказы, Схоластика тихо кивала. И снова бралась за пряжу. Или за молитвослов. Так день за днем пряла она нити молитвы и нити пряжи.
Дом ветшал, родители старели. Зимы становились особенно долгими, дожди – затяжными и холодными. Только псы лаяли так же звонко, как и прежде.
Родители незаметно ушли. Схоластика тихо поплакала над ними; в ясные дни навещала их могилы. Что удерживало ее в Нурсии? Дом в двух местах дал трещину, огородик заглушали дикие травы. Только древо ее молитвы все росло и зеленело, расцветая белыми цветами.