Великие Милости. На добрую память - стр. 13

Интересно заметить, что Бог Благ ко всем, а потому, когда мы все стали взрослыми, родственная связь не прервалась. И, кроме того, каждому из нас Господь помог наполнить и «украсить зрелые годы» нашей жизни. Он дал братьям моим не только испытания в болезнях, но и отраду, и утешение в творчестве. Оба брата стали рисовать неплохие картины, а любовь к книгам укрепилась, и знания, и умения в душах накапливаются. Они (знания и умения) нужны не только в земной жизни, а мы надеемся и на продолжение её по Милости Божией и далее.

Я всегда любила и люблю своих братьев, таких разных, но родных и верных. Видимо, любовь родителей связала нас накрепко, а это чудо дано не всякой семье.

25.10.2019

Так часто случается, что мы живём беспечно и не знаем глубоко историю своего рода. Особенно это характерно для большинства народа, живущего своими трудами и не очень богато. Основная мысль их существования – не об изучении «генеалогического древа», а о выживании и «поднятии» детей, их обучении и отправке во взрослую жизнь.

Мне же удалось узнать самую малость о моих дедушках только потому, что живы были ещё старшие сёстры моего отца Антонина Сергеевна и Любовь Сергеевна (Любушкой-голубушкой называл её мой отец) и живы были бабушки с обеих сторон.

Итак, что же в генетической структуре в моей жизни и в жизни братьев отразилось из того «психотипа», который определял жизнь и поведение наших дедушек. Надо сказать, что было общее: трудолюбие, ответственность, преданность семье, любовь к жёнам и детям.

Отец матери – Гавриил Дионисьевич Грякало (Грекалов на русский манер) был нрава крутого внешне, но очень добрый и доверчивый. Он работал помощником машиниста на железной дороге (выбор был не велик при жизни в г. Луганске). Трудился честно. Поддался на революционную агитацию «о светлой жизни трудового народа» и стал активным пропагандистом этого учения. О его заслугах писала местная газета. Библия была отнесена на чердак, а сам активист непрерывно выступал с трибуны в разных городах круглый год, невзирая на погоду. В конце концов простудился, заболел сыпным тифом и умер по дороге домой на железнодорожной станции, где не могли оказать ему необходимую медицинскую помощь. Он умер 3-го февраля в 31 год, оставив жену Фаину Фёдоровну Ткаченко (бабушку – мать моей мамы) с тремя малыми детьми, но с небольшой пенсией «за революционные заслуги». На эту пенсию прожить было почти невозможно, и дети часто не доедали.

Девочки-сёстры Надежда (моя мама) и Любовь (моя тётушка и крёстная мать) бегали по соседям (на улице Яковенко в г. Луганске), где проживали, и пели известные в те времена песни. Малышек жалели, и соседи побогаче давали им конфетки, булочки и иногда даже кормили обедом. Про их брата Константина (моего дядю) я ничего толком не знала, кроме того, что он погиб. Бабушка Фаина Фёдоровна была сдержана и никогда не рассказывала ни о деде Гаврииле, ни о сыне Константине. Один раз она только заговорила, когда у моей мамы родился первый сын (мой брат) и тогда она попросила назвать его Константином. Видимо, в этом было её единственное утешение от понесенных утрат близких.