Великая война без ретуши. Записки корпусного врача - стр. 34
19 августа. Ночью был разбужен подъехав[шим] на автомобиле Никитиным, «зубным врачом» в долж[ности] аптечн[ого] фельдшера в 46-й дивизии, разыскивавш[им] будто бы по поручению штаба армии (?) местонахождение штаба 25-го корпуса, к[ото] рый будто бы не могли отыскать даже (!) на аэроплане (?!); отослал его к коменданту штаба. В Холме, к[ото] рый охраняется одним Николаем Чудотворцем, паника: все выселяются, магазины закрываются; циркулируют самые разнообразн[ые], друг другу противореч[ащие] рассказы и легенды, начиная с самых оптимист[ических], кончая ужасно пессимистич[ескими]. Роль в этом генерала Лопатина, председат[еля] суда – пустой балалайки, первоклассн[ого] труса; он теперь критикует манифест Верховн[ого] главнокоманд[ующе] го и высказывает-таки сентенции, за к[ото] рые в мирное время многих приговаривали к каторге… При воображаемых успехах нашего оружия – говорит совсем в духе «[Союза] русского народа».
Настроение наше ежеминутно меняется. Отсутств[ие] надлежащей осведомленно[сти] плодит массу кривотолков, часто страшного свойства. Штаб армии оказывается – в Дорохуске[96]. В Травники[97] будто бы подходит 3-я Гвардейская дивизия (козырная!) для охранения линии Люблин – Холм; 5-й и 17-й корпуса будто бы уже в Львове[98], в Галицию уже назначен генерал-губернатором граф Бобринский[99]. Наш корпус самый оказался злосчастный и пакостный. В общем чувствует[ся] во всем отсутствие дирижера… Полная разрозненность и оторванность друг от друга, кто в лес, кто по дрова… Роль прапорщиков как первых виновников паники… То и дело слышишь то бодрые, то самые безотрадные вести. Потрясающая картина – обращаются с частыми жалобами на обиды и засилья солдат. Ведут много пленных, сдающихся будто бы часто добровольно… У австрийцев пулеметы на автомобилях… Плеве будто бы смещен, и вместо него – Мищенко[100]. Будто бы будет смещен и наш Зуев, и Федяй… Холм будто бы совсем не укреплен… Две роты наших утонуло в трясине… Люди истомлены и издерганы – живые полутрупы… «Видно, бес нас водит в поле и крутит по сторонам». Московский гренадер[ский] полк еще под Плевной зарекомендовал себя «кукурузниками». Люди болеют куриной слепотой.
Местные жители-торговцы не дают сдачи с бумажек. Неприятель чувствует[ся] на плечах у нас, вот-вот голыми руками захватит Холм. Мои предвидения сбываются, вещи английской, немецкой и русской работы разнятся в мелочах, по к[ото] рым можно судить и о крупных занятиях каждого.
Наш штаб перешел в Сенницы Крулевские. Красностав брошен нами – пылает… Поехал на соединен[ие] с обозом в 4 часа дня; первая в пути команда «снять шинели»… Около 12½ час[ов] ночи приехали, луна. Поселили в доме управляющ[его] – следы спешного выселения, и завтра в 4 часа утра обоз обратно в