Великая война без ретуши. Записки корпусного врача - стр. 114

немцы… Судя же по газетным известиям о «победоносных» и «геройских» действиях наших войск, казалось бы, уж мы давно должны бы были быть в Берлине; прорвал наш центр неприятель – газеты и этот факт обращают в наш онёр и трубят: «Войска наши блистательно, мужественно теснят…» А прежде всего, думается, не следовало бы допускать прорыва, а раз это случилось, то следовало бы как-нибудь похитрее сманеврировать, ч[то] б[ы] окружить неприятеля и устроить ему мышеловку, но никак не давать ему мастерски вывернуться и выйти из кольца!..

О геройстве наших офицеров и нижн[их] чинов следует все-таки отметить, что много из них на вопрос «чем больны?» отвечают – эмфиземой, хронич[еским] бронхитом, неврастенией, геморроем, стремительно стараясь поскорее бы эвакуироваться в тыл; а по газетам судя ведь – это эпические герои!

К обеду приехал командир 3-й кавал[ерийской] дивизии, жаловался, что люди без сапог, лошади не кованы, и на многое другое, о чем в газетах не пишут. Поинтересовался он знать, куда денут теперь «Вяземскую лавру», как принято называть штаб Ренненкампфа… Порассказал, как там фабриковались всякие подвиги и отличия, включительно до таких шулерских поступков, что нарочно подстреливали свою лошадь, ч[то] б[ы] козырнуть, что пронзила ее неприятельская пуля.

Отдают должную справедливость и удивляются наши военачальники немцам, что везде у них запасены огромные склады и продовольствия, и снарядов; в расходовании же последних они не жалеют выпустить хоть сотню гранат по 2–3 человекам!

Завтра и особенно послезавтра вплотную начнут бомбардировать Летцен; условился с «Николаем Ивановичем» (японским офицером) вместе туда поехать на автомобиле. Мой попутчик в объездах Пономаренко ухитрился достать немецкую точную карту-двухверстку через раненого нашего офицера от убитого немца-командира; теперь уж, Бог даст, не заплутаемся в наших экскурсиях.

Наблюдая сверхроскошь в лечебных заведениях Красн[ого] Креста и сравнит[ельную] убогость обстановки в наших военно-врачебных учреждениях, хочется все это снивелировать и установить лишь один тип помощи страждущим из простого арифметического и практического соображения: что лучше пустить в обиход многомиллионной массы – тысячу ли собольих шуб, или же по стоимости их – сотни тысяч простых полушубков?!

20 ноября. +2°R[406]; ужасный туман. Плохо спал ночью – все мерещилось, что немцы возьмут у нас Варшаву; хотя в этом и было бы торжество здравого реального смысла, но чувство не мирится с ним, и я глубоко страдаю. Не верю я в наших вождей – корыстных, подкупных, бесчестных (исключений – не беру в расчет!), с извращенной идеологией об интересах родины, слишком личных, ч[то] б[ы] последние могли выходить за пределы их туго набиваемых карманов; при таких условиях в переживаемый момент, может быть, все спасение для России – в идеализме невежественных масс нашей «серой скотинушки»; при просвещенности же их – они не пожелали бы иметь над собой этих властных рук и потребовали бы от них принесения жертв на алтарь родины более равномерного с своими собственными…