Великая степь - стр. 4
Сегодня – расширенное совещание у Таманцева. Звучит тоже рутинно и достаточно мирно, но все не так просто… И чем оно закончится и во что все выльется – не знает никто. Даже Гамаюн, которому по штатному расписанию положено знать все.
Сегодня – “орлята” затеяли переворот. Путч. Мятеж. Говоря по иностранному – ку д' эта. Тоже, по большому счету, рутина. Заговоры на Девятке плодятся как черви в навозной куче – и вреда от них примерно столько же. Но… Расслабляться нельзя, иначе очередной опереточный путч станет последним. Для Гамаюна – последним.
Сегодня – отключение “двойки”. Вот это серьезно. Вот про это мало кто знает – в отличие от совещания и переворота. Фактически, со всеми подробностями, – четыре человека, Гамаюн пятый. Вполне возможно, что скоро узнают все и будут называть с трепетом, с большой буквы: Отключение. И делить жизнь на “до” и “после” Отключения. Как сейчас делят на “до Прогона” и “после”. А если карта не так ляжет… Тогда не узнают. И не станут никак называть. Некому будет называть…
И – так уж совпало, но именно к сегодняшнему утру Нурали-хан собирает к ставке, что под Гульшадской горой, своих архаровцев – отовсюду, с самых дальних кочевий… И будет их, по разведданным Сирина, тысячи полторы… А по сведениям из источников Гамаюна – больше.
Гораздо больше. В разы…
Что пришло хану в голову, конечно, неизвестно. Может, решил произвести смотр и воинский парад в честь праздника Заклания Черного Барана (есть тут такой, и вроде должен на днях состояться). Мирный парад с последующей демонстрацией степных трудящихся… Но почему-то слабо верится.
И в самом деле, если взглянуть на все глазами хана, то беспредел получается полнейший: кочевали себе люди спокойно, из года в год, одними и теми же путями, спустились с предгорий к озеру, на весеннюю тюбеневку – и нате вам, подарочек от Тенгри-Ла, айдахар ему в душу. Стоит на исконном месте ханской ставки, на высоком, вдающемся в Балхаш полуострове – Девятка во всей своей красе. Со всеми прилегающими сооружениями, и со штабом, и с жилым городком, и с объектами соцкультбыта, и с казармами почти на восемь тысяч душ, и т.д. и т.п. – даже с так и не снятым истуканом Вечно Живого на главной площади, на “пятачке”… И – со свежеустановленными минными полями по периметру.
Нет, понятное дело, прославленный классиками телеграф Узун-Кулак давно и исправно морзировал Нурали-хану о свалившихся ниоткуда пришельцах – но мало ли чего долгими степными зимами у костров болтают… Воочию хан убедился во всем чуть больше месяца назад, в апреле. Срок достаточный, чтобы прощупать сильные и слабые стороны захватчиков и составить план генеральной их зачистки.