Великая княжна Настасья - стр. 10
- Прости, незнакомец, только помереть я тебе не дам, хватит с меня на сегодня трупов.
Пару минут спустя, с чашей наперевес, подсела к богатырю, руки мои подрагивали, но я решила завершить задуманное, аккуратно отодвинула края одежды и, смочив относительно чистую тряпицу, начала промывать воспалённую рану.
Мужчина один раз дёрнулся, но так и не проснулся.
Закончив с этим делом, подумала: была бы игла да нитки, зашила бы, оставив место для дренажа, но чего нет, того нет. Следом возникла мысль, что надобно запечатать прореху в теле незнакомца. Взор снова уткнулся в пучки трав. И я, недолго думая, засунула горсть крапивных листьев с подорожником в рот и принялась тщательно пережёвывать. Когда смесь стала нужной консистенции, «прилепила» её к ране и туго перебинтовала широкой лентой ткани, оторванной от какой-то хламиды добытой из того же сундука. Намочив тряпицу в остатках настойки, протёрла губы мужчины, выжала несколько капель в рот. Напоить его надо бы, но сейчас сойдёт и так.
Дыхание старого воина выровнялось лишь четверть часа спустя и стало глубоким, размеренным. Переложить бы больного на лавку, не валяться же ему на земляном полу. Но… Легко сказать! Я обошла богатыря кругом, не зная, с какой стороны к нему подступиться. Попробовала аккуратно подтянуть за плечи и, чуть не надорвавшись, всё же посадила воина, но на этом мои силы иссякли. Тяжёлый, как буйвол, он был совершенно неподъёмным. К тому же каждое движение причиняло ему боль, мужчина глухо стонал, не выходя из забытья.
В конце концов, плюнув на неблагодарное занятие, подстелила плащ, подбитый изнутри мехом под бок воина, и осторожно перекатила его назад на пол. Очухается, сам переползёт на лавку, мне с таким бугаем не справиться.
Присела на сундук, чтобы немного отдышаться. Тело ломило, руки и ноги дрожали от слабости, в голове мерной пульсацией расплывалась боль. За окном совсем стемнело, поднялся ветер, стонали старые деревья, с шорохом носилась по земле сухая листва, словно чьи-то осторожные шаги. Мне стало жутко, оглянувшись на задвинутый засов, немного успокоилась. Из леса раздавались крики ночных птиц. В таком месте надо фильм ужасов снимать, мозг сразу же услужливо нарисовал мне самые страшные картины, виденные мною в кино. От эмоционального жуткого напряжения зазнобило. Против воли я продолжала прислушиваться к звукам леса, и уловила-таки какое-то движение. Кто-то крался вдоль стены, замирая и опять приближаясь. Намерения пришельцев лежали на поверхности: их интересовали лежавшие под окном тела покойниц.