Великая княгиня Елисавета Феодоровна и император Николай II. Документы и материалы (1884-1909 гг.) - стр. 63
Обними Папа и Мама – храни тебя Бог, до свидания. Тетя и Пиц вас целуют.
Твой Сергей.
(ГА РФ. Ф. 601.On. 1.Д.1340. Л. 11–12 об.)
Цесаревич Николай Александрович – вел. кн. Сергею Александровичу
30 сентября
Мой дорогой дядя Гег,
От всей души благодарю тебя за твое милое и интересное письмо. К несчастию, наше пребывание здесь приближается к концу: мы уезжаем отсюда 7 октября. Мы живем все так же, как я тебе написал в последнем письме. Две недели тому назад мы пошли на английской яхте «Osborne» к шведскому берегу. Там к нам подошла подводная лодка, которая несколько раз ныряла и очень напомнила мне «Nautilus»[195] J. Verne[196]. Она имела ту же форму сигары, но, разумеется, меньше, хотя она имела 70 футов длины. В ней сидело три человека; изобретатель смотрел на нас сквозь толстое стекло в маленьком выступе и кланялся оттуда. Когда она остается на поверхности воды, то ставится на ней небольшая мачта и труба.
Мы уже были два раза в театре в Копенгагене; сегодня поедем в третий раз. Дают оп<еру> «Мефистофель», которую мы уже видели здесь. В последний раз нас взяли на очень смешную пьесу и балет; последний был без содержания, но танцевали очень хорошо…
Погода здесь уныние наводящая, но скука тут не господствует. Напротив, если остаются дома, то проводят время в хорошей игре: перекидываются мешочками, наполненными горохом. Скажи дяди Пицу, что я нашел третьего Икарийца: именно дядю Вальдемара[197]. Я с ним часами упражняюсь киданием трех мешочков зараз, и, признаюсь, дошли оба до некоторой ловкости. Теперь это сделалось потребным играть с этими мешочками после завтрака. У нас тут тоже есть свой клоун, это – греческий Джорджи[198]. Я никогда не видал такого смешного мальчика, вместе с этим он страшно силен и прехладнокровно ломает датских двоюродных братьев.
Прощай, мой милый дядя Гег. Крепко обнимаю тебя, дорогую тетеньку и дядю Пица.
Твой Ники.
(ГА РФ. Ф. 648. Оп. 1. Д. 70. Л. 38–39 об.)
Наконец в начале ноября все собираются в Петербурге, и жизнь входит в «зимний» ритм.
Дневник цесаревича Николая Александровича
1 декабря. Пряхов[199] объяснял мне и д. Сергею свои рисунки Владимирского собора…
10 декабря.… В 3 часа отправились на горы. Матросы удлинили одну из гор, и мы славно слетали с нее с т. Эллой, которая оставалась до конца…
11 декабря. Утром начал читать дневник ген. Мерцера из «Русской Старины», данный мне д. Сергеем…
16 декабря. Завтракали: т. Элла, д.д. Алексей, Сергей и Пиц и Перовский… Надев преображенские мундиры обыкн<овенного> ф<асона>, пошли в арсенал, где было семейство и масса народа. Поговорив, все отправились наверх, в театр. Сыграли три отличных пьесы: «Le Bougeoir», «Медведь сосватал»