Великая. История Екатерины II - стр. 10
Кроме г-жи Кардель, императрица еще называет учителей письма: французского, Лорана, и немецкого, Вагнера. Первый, живший в Штеттине еще в 1772 году, был очень прост и глуп, но, по сознанию самой императрицы, хорошо заслужил деньги, которые ему платили за уроки. Он был кальвинист и вовсе не знал немецкого языка. «Г. Лоран, – говорит Екатерина, – учил меня царапать по-французски, но почтенный пастор Вагнер перевернулся бы в гробу, если б узнал, что кого-нибудь другого, кроме него, подозревают в обучении меня немецкому письму».
По этому же предмету императрица однажды, в 1776 году, писала Гримму: «Для чего вы поедете в Штеттин? Вы там уже никого не найдете в живых, кроме разве г. Лорана, дряхлого старика, который был очень плох в молодости; но если вы не можете освободиться от этого поползновения, то знайте, что я родилась в доме Грейфенгейма в Мариинской церковной ограде; что я жила и воспитывалась в том флигеле дворца, что налево, когда взойдешь на большую дворцовую площадь; что я занимала наверху три комнаты со сводами возле церкви, составляющей угол; колокольня была смежна с моею спальней. Там-то меня умудряла г-жа Кардель, а г. Вагнер наставлял своими Prufungen; оттуда же я два или три раза в день скакала через весь флигель к моей матушке, которая занимала другой конец. Но во всем этом я не нахожу ничего особенно интересного, разве вы, может быть, полагаете, что местность служит или способствует к образованию сносных императриц: в таком случае вам бы надо предложить прусскому королю устроить там рассадник в этом вкусе, на пользу желающих».
В другой раз Екатерина прибавляла, что Вагнер не знал французского языка; когда же Гримму показалось, что императрица несправедлива к этому немцу, то она заметила: «Я вовсе не нападаю на г. Вагнера, но глубоко убеждена, что он был глупец, а г-жа Кардель была девица с большим умом».
Наконец однажды она писала, вероятно, об учителе музыки: «Что до бедного Беллига (Boellig), то я вам никогда не упоминала о нем, ибо вам известно, как плодотворны были его уроки; с ним был всегда человек, который выл басом; он заставлял его петь в моей комнате; я слушала его и говорила про себя: он ревет как пол; но г. Беллиг приходил в восторг, только что горло его баса зашевелится».
Общий взгляд Екатерины на ее воспитателей можно видеть из следующих строк ее к Гримму: «Вы впали в ужасную ошибку: вы считаете г. Лорана лютеранином, тогда как этот школьный учитель был кальвинист, который не мог читать Tischreden Лютера, потому что не знал немецкого языка и презирал Лютера. Эти Tischreden составляли отраду старой двоюродной бабушки моей матери: она ссылалась на них кстати и некстати, а кривотолк