Величие и крах Османской империи. Властители бескрайних горизонтов - стр. 24

Византийцы же очистили рвы, подновили стены и собрали все оружие, которое смогли найти. В городе все еще оставалось некоторое количество каталонцев, которые объединились под началом своего консула и втянули в предприятие земляков-матросов. Прибыл некий дворянин из Кастилии, утверждавший, что является потомком императоров, и называвший Константина XI «кузеном», и немец, наверняка с берегов Рейна, как и предсказывал Мехмед, представившийся Иоганном Грантом. Был там даже самый настоящий турок – претендент на османский трон, дядя Мехмеда Орхан, пообещавший помощь всего своего семейства.

Находившиеся в городе венецианцы, несмотря на уклончивые указания своего сената, перешли в распоряжение императора – чтобы «сражаться во имя Господа и постоять за честь всех христиан», как сказал ему капитан одного торгового корабля. Пробрались в город и некоторые генуэзцы, а в январе во главе отряда из семисот человек прибыл Джованни Джустиниани Лонго, представитель одной из лучших семей республики, человек, известный как искусный защитник крепостей. Император пообещал передать ему во владение остров Лемнос и назначил командующим обороной всех сухопутных стен Константинополя.

У этого города стены были и со стороны суши, и со стороны моря. Своими очертаниями Константинополь, расположенный на полуострове, напоминает голову собаки, глядящей на восток. Над ее носом встречаются Золотой Рог и Босфор, ее горло ласкает Мраморное море, а протянувшиеся от моря до Золотого Рога сухопутные стены, возведенные императором Феодосием в V веке, похожи на огромный ошейник, свободно свисающий на грудь. Морские стены были построены в один ряд. Те, что шли вдоль моря, вырастали прямо из воды; кое-где они были обрамлены рифами и отмелями, кое-где находились ворота и в двух местах – хорошо укрепленные гавани. У Золотого Рога вдоль стен тянулась береговая полоса, образовавшаяся за долгие века и застроенная портовыми складами, однако от попытки приступа эту стену защищала огромная цепь – всем цепям цепь, как чудовище Урбана было всем пушкам пушка, – перегораживающая вход в залив, дабы не пускать туда вражеские корабли. Одной февральской ночью из гавани предательски ускользнули семь кораблей – шесть с Крита и один венецианский, увозя на себе семьсот итальянцев. Остальные корабли, в основном парусные, без весел, продолжали невозмутимо стоять на якоре. Двадцать шесть из них были снаряжены для боя. У северного берега залива, под стенами генуэзской колонии в Пере, сохранявшей строгий нейтралитет в течение всей осады, стояли торговые суда.