Велесова книга. Сердце славян: чем жили, кому молились, с кем сражались наши предки - стр. 1

© Велихова Анна, текст, 2023

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2023

Является ли история наукой?

– Безусловно – да! – ответят профессиональные историки.

– Нет, – припечатают многие представители точных наук. – Эксперимент провести невозможно, никакой особой системы знаков и правил нет, да и вообще историю, как известно, пишут победители! Ну и так далее…

Конечно, с такой позицией можно – и нужно – спорить. В основном ее занимают те, кто не подозревает о наличии обширной методологии истории и целого корпуса так называемых вспомогательных исторических дисциплин, одной из функций которых как раз и является помощь в восстановлении максимально достоверной картины. Да и многие общенаучные методы – анализ, синтез, сравнение и другие – применительно к истории работают вполне успешно.

Да, несомненно, у истории как науки есть свои особенности. Если в области алгебры, геометрии, физики или химии мы можем опереться на формулы и аксиомы, в истории для более или менее однозначного ответа на вопрос приходится предпринимать значительно больше усилий: сравнивая, изучая, анализируя. Ведь исторический источник – то, на чем базируется историческое исследование, – может быть пристрастен, неоднозначно истолкован, в конце концов, просто не полностью сохранен. Поэтому для всестороннего изучения того или иного вопроса подобных источников нужно привлекать как минимум несколько. И там, где дело не касается очевидных и давно установленных фактов, подчас остается пространство для новых гипотез. Более того, подобные ситуации в истории иногда возникают даже в том случае, когда, казалось бы, вопрос давно изучен и сомнительных моментов больше нет. Ибо остается искушение объявить официальные научные данные, например, не заслуживающими доверия и выдвинуть новую революционную теорию.

Время от времени в научном (и не только) сообществе всплывают артефакты и документы, появление которых провоцирует острую дискуссию. Кто‑то предлагает на их основании едва ли не отменить всю существующую историческую науку, кто‑то, напротив, ищет аргументы в пользу фальсифицированности новоявленного источника.

Классический пример такого камня преткновения – загадочная «Велесова книга».

Широкую известность в узких кругах она получила лишь во второй половине ХХ столетия. Сначала – в США, причем в основном в среде русских эмигрантов, которыми, собственно, и являлись открыватели этого документа. Затем – в СССР, где публикация выдержек из «Книги» не произвела особого ажиотажа: печатались они в журналах наподобие «Вопросы языкознания» и обсуждались на немногочисленных научных конференциях, поэтому в условиях отсутствия интернета «Велесова книга» сенсацией не стала. Кстати, одна из причин заключалась именно в том, что загадочный документ обнародовали белоэмигранты, и привлекать к нему лишнее внимание не стали.

Популярность эти тексты приобрели в СССР лишь во время перестройки, на волне «вскрытия архивов» и «пересмотра устоев». Полностью «Велесову книгу» опубликовали у нас в 1990 году; и прочитавшие вскоре разделились на два лагеря. В первый входит большинство профессиональных академических историков и филологов, однозначно признающих книгу фальшивкой, созданной, скорее всего, именно теми, кто впервые явил ее миру. Второй – гораздо более разношерстный. Но в любом случае у «Велесовой книги» есть несомненное достоинство: во‑первых, она пробудила интерес к родной истории у тысяч людей, а во‑вторых, вызвала научную дискуссию, которая, как известно, приближает к истине. Объекты, подобные «Велесовой книге», заставляя искать, сравнивать и рассуждать, играют в этом свою положительную роль. Независимо от того, признаем мы их фальсификацией или достойным доверия материалом.