Вектор ненависти - стр. 19

– Виктория Дмитриевна, я хочу поговорить с вами насчёт Серёжи Тосина, – произнёс Вяльцев типовую для подобной ситуации фразу.

– Я вас слушаю, – ответ Удальцовой также оказался типовым.

– Зря вы так…

Удальцова молчала.

– Серёжа – хороший мальчик. Он же не хулиган, не шпанёнок.

– Со шпанёнком у меня и разговор был бы другой.

– Но… вам не кажется… что вы… всё-таки… перегнули?..

– Если и перегнула, Андрей Александрович, то не сильно.

– Вы так считаете?

– Да, я так считаю. Пожалуйста, не забывайте, что мальчика искала полиция. И его возвращение – очень удачный… финал. Могло быть и хуже. Вы со мной согласны?

– Но я уверен, что больше подобное не повторится.

– Надеюсь.

– Он образумится, я вам ручаюсь, – Вяльцев даже удивился, как вдруг перешёл на высокий стиль.

– И мне искренне хочется, чтобы ваш ученик не подвёл вас. И меня тоже. Мне искренне этого хочется.

Выходя от неё, Вяльцев испытывал смешанное чувство недоумения и облегчения. Недоумения, потому что его протест ни к чему не привёл, несогласие выразилось в согласии с Удальцовой. И облегчения, ибо выпад, который он готовился нанести, не поразил цель. Нанесённый им удар пришёлся в пустоту.

Грузинов возник ниоткуда. Сперва «сдружился» с Вяльцевым в «Фейсбуке», потом списались по электронной почте. Прислал пару бессодержательных посланий. После чего в «Фейсбуке» с Вяльцевым «раздружился», но второй канал связи поддерживал – и неожиданно предложил встретиться.

Вяльцев согласился, хотя был сильно озадачен: зачем он понадобился вузовскому одногруппнику, с которым не виделся почти двадцать лет? Они учились на истфаке в университете, однако никогда не были близки и в студенческих компаниях не пересекались. И уж тем более не враждовали, чтобы спустя много лет помнить друг о друге. А после вуза и вовсе не контактировали: их ничего не связывало. Учился Грузинов как будто похуже Вяльцева и в целом проявлял равнодушие и к оценкам, и к знаниям. По крайней мере, со стороны казалось именно так. И это было нормой: на истфак в те годы шли не ради изучения истории, а чтобы иметь хоть какой-то диплом о высшем образовании. Вяльцев рылся в воспоминаниях, вызывая образ Грузинова-студента, и тот возникал, маячил в отдалении, но никак не выходил на передний план, а лишь исчезал в кулисах памяти. Вяльцев не мог вспомнить о Грузинове почти ничего примечательного. И тем примечательней было то, что Грузинов вспомнил о Вяльцеве.

Они встретились в торговом центре, в том самом, где сначала побывал исчезнувший на сутки Тосин. И Вяльцев, проходя вдоль бутиков, вдруг увидел Серёжу, шарахнувшегося от него в сторону. Вяльцев только хмыкнул и пошёл дальше, а через несколько метров обернулся, услышав сзади виноватый Серёжин голос: