Век распутства - стр. 50
После каждой подобной встречи мадам Помпадур составляла для Людовика XV, у которого разговоры о политике вызывали аллергию, обширные записки, содержавшие весьма оригинальные суждения. Слабохарактерному государю импонировала однозначность ее умозаключений. «Что касается писем, направляемых маркизой королю, – писал аббат Берни, – я бы никогда не подумал раньше, что она может высказывать свои мысли с такой прямотой, мужеством и даже красноречием. За это я ее еще больше стал уважать. Я призываю ее держаться выбранного пути и в дальнейшем также не скрывать от короля истинного положения дел»>72.
Мадам Помпадур понадобилось не так много времени, чтобы еще раз доказать всем, что влияние ее на короля еще более усилилось.
Вот уже шестой год не прекращалась борьба между иезуитами и янсенистами>73, разгоревшаяся из-за папской грамоты Unigenitus, и их вражда уже стала предметом серьезного беспокойства при дворе.
Правительство под влиянием иезуитов приняло этот документ к исполнению в качестве государственного закона, в то время как парламент, действуя заодно с янсенистами, отвергал его.
В начале 1752 года архиепископ Парижа Кристоф Бомон запретил священникам своей епархии совершать соборование без «свидетельства о признании», подтверждавшего полное подчинение верующего папской грамоте. Однажды одному сановнику было отказано в причастии, и его запретили хоронить на кладбище>74.
Немедленно уведомленный об этом парламент издал указ о публичном сожжении церковных предписаний и об отстранении архиепископа.
И наконец парламент обязал священников причащать умирающих.
После таких решений светской власти Кристофор Бомон обратился к королю с протестом против вмешательства парламента в дела церкви. Неожиданно для всех Людовик XV проявил решимость и приказал парламентариям выехать в Потуаз, а затем в Суассон…
В те дни, когда мадам Помпадур начинала свою политическую карьеру, члены Ассамблеи>75 только что вернулись в Париж и, естественно, ждали случая, чтобы отомстить духовенству за пережитый позор. И фаворитка вскоре предоставила им такую возможность.
Атеистка, поддерживавшая дружеские отношения с Вольтером, энциклопедистами и философами, она никогда бы не решилась вмешаться в столь щекотливые дела, если бы не одно обстоятельство чисто личного характера.
Став владелицей особняка д’Эвре (в настоящее время Елисейский дворец), она обратилась в июне 1755 года к архиепископу Парижа с просьбой дать разрешение на совершение богослужения по этому поводу.
Кристофор Бомон, всегда выступавший против (по его словам, «скандального») присутствия фаворитки при дворе, отказал маркизе. Недовольная решением архиепископа, мадам Помпадур решила встать на сторону парламента и янсенистов.