Век Филарета - стр. 84
Воодушевление, ясность и лёгкость слога, пламень веры и поэтичность – всё было ново, необычно для петербургской публики, привыкшей к тяжеловесным поучениям старых иереев или к головокружительному жонглированию словами заезжих проповедников. Новых проповедей Филарета уже ждали, причём иные с недобрым чувством. Леонид Зарецкий называл их пренебрежительно «одами».
По приказанию митрополита Дроздов произнёс слово в день Святой Троицы на тему о действиях Святого Духа. Тема была непростая, и текст оказался насыщенным цитатами из Ветхого Завета, Евангелия, Деяний Апостольских. Владыка сам накануне просмотрел текст и одобрил. Архимандрит Сергий полюбопытствовал и тоже похвалил. В алтаре владыка Феофилакт поинтересовался, не Дроздов ли сегодня проповедник, взял свёрнутые в трубочку листы, быстро просмотрел и молча вернул.
Филарет вышел на амвон в привычном приподнятом состоянии волнения и уверенности. Проповедь была выслушана со вниманием, и он не предполагал никаких неожиданностей.
На обеде в покоях митрополита Дроздова вновь поздравляли с прекрасной проповедью, лишь владыка Феофилакт хмуро промолчал. За столом беседа пошла вновь о действиях Святого Духа. Александр Фёдорович Лабзин, секретарь Императорской Академии художеств, блистая эрудицией, пытался оспорить слова архимандрита Сергия с позиций мистических. Тому не хотелось продолжать спор, слишком серьёзный для обеденного стола, и он попытался свести дело к шутке:
– Воля ваша, Александр Фёдорович, но вы пантеист[20]. Впрочем, – заметил он с улыбкой, – и в нынешней, много и справедливо хвалимой проповеди есть нотки пантеизма.
– Так! Нынешняя проповедь явно отзывает духом пантеизма! – тут же заявил Феофилакт.
– Да неужто? – строго взглянул на него Амвросий.
– А что вы думаете, – с жаром стоял на своём архиепископ, – пантеизм и есть!
Поражённый Филарет молчал на своём конце стола. Будто в ледяную купель после жарких похвал опустили его несправедливые слова преосвященного Феофилакта и архимандрита Сергия. Однако прения за столом не имели продолжения, ибо хозяин решительно взял Дроздова под защиту и заставил замолчать его критиков.
Слух о споре у митрополита быстро распространился по Петербургу, тем более что сам владыка Амвросий не делал из него тайны. Голицын решил, что следует поддержать Филарета. И вскоре за отличие в проповедовании Слова Божия иеромонах Филарет был всемилостивейше пожалован наперсным крестом с драгоценными камнями. Для простого монаха то было отличие небывалое. А чуть позже Филарет был возведён в сан архимандрита. Его стали приглашать на службы в Большую церковь Зимнего дворца.