Веер откровений - стр. 40

Я узнал, кто виноват в смерти дочери, за три месяца до гибели Розы. Около года она ходила сама не своя и на мои вопросы не отвечала. Догадывался ли я? Это предположение было размыто, да, осколки стекла и металла были похожи на краску и форму машины Розы. Но свои подозрения я прятал даже от себя. Только когда Роза озвучила то, что месяцами её мучило, я сказал ей, что беру паузу. О беременности она умолчала. Я пришёл к Деду предупредить: сожжение плаща вместе с листвой в бочке ему не поможет, крошки ткани остались. Охотничьи ружья в городе наперечёт, проверят все. Но Дед перебивает и просит отвезти в полицию. «А как ты узнал о Розе?» Дед приносит листок, где Артёмкиной рукой нарисован он сам, выглядывающий из окна; у подъезда лежащая под красной машиной сестра, а с другой стороны стою я и держу за руку Розу. Из окна от сына летят множество сердечек к Розе. Я оставляю рисунок сына дома для жены, и вместе с Дедом едем в полицию.

Седовласый старик в дорогом халате с бархатной оторочкой сидит за огромным дубовым столом. Морщинистое лицо гладко выбрито, на шейном платке искрится бриллиантовая брошь. Лицо его сурово, глаза неподвижно смотрят прямо на меня. От этого взгляда холодеет внутри. Губы старика растягиваются в неприятной улыбке, и он произносит шипящим шёпотом:

– Нис-с-с-э-э-эй!

Вдруг голова старика наклоняется вперёд, отделяется от тела, будто срезанная бритвой, и падает на стол…

Я очнулась от кошмара. За окном моего номера едва брезжил рассвет. Боже! Приснится же такое! Сама виновата, Хэлен, напросилась на место преступления – вот теперь получи!