Ведунья из Забытой пустоши - стр. 2

– Сгинь, нечистая, не знаю и знать тебя не хочу. Не втягивай меня в свои богомерзкие делишки.

Страх не отпускает меня, сжимая стальным обручем сердце. С лица градом течёт пот, а руки и ноги холоднее льда. Отчаяние отбирает последние силы.

Болит каждый кусочек тела в отдельности, а на месте сердца чёрная дыра, в которую утекает моя прежняя жизнь.

Помощи ждать бесполезно. Нужно задавить, уничтожить надежду на спасение, пока она не убила меня. Меня оплели паутиной домыслов и лживых доносов, подставных свидетелей и выдуманных проступков. Пора готовиться к смерти.

Волна нестерпимой боли, запертой в груди, вырывается наружу диким воем раненого зверя.

– Будьте вы прокляты, мерзкие доносчики, – шепчу я, потому что сил на крик уже не осталось.

– Смотрите, она шепчет заклинания, – выкрикивает кто-то из толпы, и новая волна ненависти накрывает зевак.

– Заткните ей рот, – истерично кричит женский голос.

– Она посмотрела на меня и сглазила, – вторит ей другой, более молодой голос.

– Порчу, она насылает на нас порчу, – беснуется народ, собравшийся поглазеть, как сжигают ведьму.

Камень, брошенный из толпы, разбивает мне бровь. Кровь заливает глаз, лишая меня зрения. Второй камень прилетает в затылок, милосердно отправляя меня в небытие.

Жанна

Как же нестерпимо болит голова. С трудом разлепляю глаза, чтобы убедиться в том, что я сошла с ума.

Вокруг здания в средневековом стиле. Да, здорово мне дали по башке, что такие видения.

Стою, привязанная к столбу, а на шее какая-то железяка, опускаю глаза и на руках тоже что-то похожее на кандалы. Мама дорогая, куда же я попала?

Помост, где я стою, окружён толпой, жадно глазеющей на разворачивающееся перед ней представление.

– Признаёшься ли, Жаннет Боне, в занятиях колдовством и ереси, – хорошо поставленным голосом произносит коротышка в монашеском одеянии.

Что за бред? За занятие колдовством мне положен костёр, а я как-то не готова становиться курочкой-гриль.

Уж, лучше моя никчёмная жизнь, чем такая ужасная смерть.

– Не признаюсь, – мой голос звучит непривычно. Горло саднит, а тело корёжит от адской боли. – Что за наглые инсинуации?

– Ты пытаешься наслать порчу на слугу господа, – его голос усиливается к концу фразы, а указательный палец взмывает вверх.

– Сжечь ведьму, – оживляется толпа. – На костёр её.

Что за чёрт толкает меня нести какие-то протокольные фразы, значение которых тут вряд ли кто знает. Только напугала не обременённых интеллектом людей.

– Я не виновата, – кричу я во всю мощь своих лёгких, – меня оклеветали.

– Ты хочешь, чтобы заново вызывали свидетелей? – угрожающе произносит монах или священник, я не разбираюсь в церковной иерархии.