Ведуньи - стр. 2
Протиснувшись между тюфяком Джона и столом, мать подходит к очагу и машет Энни рукой, чтоб шла на улицу. Затем ковыряет кочергой безжизненную золу, которая, поднимаясь в воздух, оседает на заплесневелой стене. Одеяло уже соскользнуло с материных плеч, и на ее худой спине хорошо видны выступающие бугорки позвонков и та проклятая отметина.
– Дров-то у нас совсем нет, – говорит она.
– Я схожу на берег, принесу немного плавника. Заодно и съедобных ракушек подсоберу.
– Помоги мне сперва нашу красавицу хоть немного умыть.
Удрать Энни не успевает. Мать ловко ее перехватывает, а я, смочив чистую тряпицу в ведре с водой, начинаю отскребать с ее мордашки грязь. Она вопит, изворачивается, но вырваться из наших цепких рук силенок у нее все же не хватает. После «умывания» мы отдаем ей остатки позавчерашнего хлеба, но она все еще зла на нас.
– Дуры! – кричит она, стиснув кулаки и оскалившись. Мы с мамой едва сдерживаем смех при виде ее гневного лица, обрамленного торчащими во все стороны мокрыми патлами. – Тупые!
Дверь внезапно распахивается, со стуком ударившись о стену, и мы дружно таращимся на Джона, который стоит с важным видом – ноги широко расставлены, руки заложены за спину, локти растопырены, подбородок задран, – и победоносно на нас смотрит.
– Нипочем не догадаетесь, что я для вас раздобыл!
– Ты птичку поймал, да? – предполагает Энни. – Воробышка? Такого маленького коричневенького?
Джон удивленно округляет глаза:
– Ты что, бельчонок? С чего это я каких-то птичек ловить стану?
– Все было бы больше пользы, – ехидно замечаю я.
А Энни, вытерев сопли рукавом, с деланым равнодушием пожимает плечами:
– Ну и пожалуйста! Воробьев в лесу полно, я и сама себе поймаю.
– Ну что же вы? Давайте, угадывайте, что я вам принес? – настаивает Джон.
– Не знаю уж, что ты там принес, но подзатыльник точно получишь, коли сам не скажешь, – обещает ему мама.
Беззубая угроза. Мать ни разу в жизни нас и пальцем не тронула. Лишь однажды я видела, как ее довели до того, что она подняла на человека руку. Эта мимолетная, хотя и весьма мощная вспышка ее гнева была вызвана желанием защитить самое дорогое, что у нее есть: собственных детей.
Джон рывком выдергивает руку из-за спины; вид у него такой гордый и самодовольный, словно он раздобыл сундучок с золотом. Мама изумленно охает.
Джон держит в руке тушку ягненка, из которой еще капает кровь, и на полу уже успела образоваться небольшая лужица. Некоторое время в тишине слышен лишь равномерный стук капель, потом мать, пошатываясь, подходит к Джону, крепко его обнимает, прижимая к себе вместе с ягненком. Я вижу, что вся рубашка у него на спине покрыта кровавыми пятнами.