Ведуньи - стр. 16
– Ты уж прости их, – умоляет она. – И меня прости. Они ведь совсем еще дети, у них и в мыслях ничего плохого не было. Обидеть-то они вас не хотели.
– Ничего себе! Обидеть они нас не хотели? Да они в нас камнями швырялись! В мою сестренку попали.
– Я… да знаю я, знаю. Ты уж меня прости. А уж я их выпорю, непременно выпорю, обещаю, только ты, пожалуйста… не проклинай их, не насылай на них недуг…
В глазах у нее стоят слезы. Ребятишки прячутся в складках ее юбки, сильно поношенной, сплошь в заплатках. И я смиряю закипающую ярость, подавляю болезненное ощущение рвущегося наружу бешеного гнева, этот гнев способен заставить меня, как бы приподнявшись надо всеми, произнести вслух те страшные черные слова, которые кто-то словно нашептывает мне на ухо. Эта женщина так боится меня, так передо мной пресмыкается, словно это я со злобой кидалась в нее камнями.
Я гордо вздергиваю подбородок и протягиваю руку ладонью вверх. Жду. Она в отчаянии закрывает глаза и бессильно роняет голову на грудь, а потом начинает рыться в складках юбки и выворачивает передо мной карман. Руки у нее трясутся, видно, что она справляется с большим трудом, хотя никакой необходимости в этом и нет: сразу видно, что в кармане у нее пусто.
– Ты уж, пожалуйста, матери своей скажи, – просит она, – что я непременно к вам зайду и принесу все, что нам удастся собрать. Мой… мой муж занедужил и все никак не поправится, так, может, у нее найдется какое-нибудь животворное средство… – Голос у нее срывается, и я невольно опускаю руку, отвожу глаза от ее искаженного горем лица и отворачиваюсь, стараясь подавить в себе ту искру сострадания, что уже вспыхнула при виде ее искреннего отчаяния. Я знаю: когда они вот так на нас набрасываются, я способна мгновенно превратиться в то существо, что таится во мне, существо, которого все в деревне так сильно боятся.
Я возвращаюсь к Энни, а женщина, прихватив детей, торопливо скрывается в своем доме, и тогда мы решаем, что можно было бы заглянуть к Сэмюэлу Финчу, плетельщику рыбацких сетей, и его жене Нелли. Они молодые, недавно поженились, детей у них пока нет. Мама, правда, не упоминала их среди тех людей, у которых стоит попытать счастья, но я все же хочу попробовать.
Энни таращит глаза и горестно опускает уголки губ. Она ужасно грязная, лицо в земле, в спутанных волосах застряли листья, да еще и пальцем в ухе ковыряет. Я заставляю ее немедленно вытащить палец и говорю, обращаясь к Сэму:
– Извините нас, сэр… – Я осторожно касаюсь его рукава и чувствую под пальцами добротную теплую ткань.