Ведун. Слово воина: Слово воина. Паутина зла. Заклятие предков - стр. 77

– Ну что, останетесь али совсем разума лишились?

– Поедем, – вместо того, чтобы обидеться на грубость, добродушно усмехнулся Глеб Микитич.

– Тогда я вам с собою пироги с вязигой дам, аккурат на три дня хватит, пока живы будете, и квасу налью. Но его лучше за два дня выпить. Жарко.

– Хорошо, – кивнул купец.

– Тогда две куны с тебя, Глеб Микитич.

– Что-то жаден ты стал, Святослав, в последнее время.

– А ты раньше, Глеб Микитич, сам-три ездил, а не сам-четыре. Да еще коням пришлось ячменя задать. Вы ведь, мыслю, их на травке оставлять будете? И петуху еще пшена насыпал.

– Петух точно за двух лошадей наклевал, – покачал головой Глеб Микитич, однако расплатился.

Путники достали ложки, принялись уминать кашу. Олег, мысленно выругавшись за бестолковость, кинулся на улицу к своей суме, достал ложку и, вернувшись, присоединился к общей компании. Затем вместе со всеми тяпнул еще по сбитеньку из горячо пыхтящего самовара и поднялся из-за стола. Коней они не расседлывали, так что маленькому отряду оставалось только затянуть подпруги и снова выехать на дорогу.

Путь по Лыповой горе занял еще около получасу, после чего тракт опять нырнул вниз, к голодным комарам, сырой прохладе и чавкающим лужам. Солнце медленно двигалось к закату, и у Середина появилось нехорошее ощущение, что ночевать им придется где-то здесь, во влажном мху, между гнилыми топями.

Часа через два Глеб Микитич остановился, слез с коня. Оба его воина спрыгнули следом, скинули шапки. Олег запоздало заметил, что среди ветвей орешника возвышается очередной столб с человеческим лицом, и тоже торопливо спешился.

– Простри, Даждьбог, над нами руку свою, – отчетливо прошептал купец, – сделай наш путь быстрым и легким. Отведи опасности, одари милостью.

Толстяк в очередной раз отлил на землю из своего бурдюка, потом немного отхлебнул от него сам, заткнул отверстие, низко поклонился и направился обратно к коню:

– Вот и россох, ведун Олег. Дорога на Устюг, – махнул он в сторону проселка, отходящего под темные ели от главного тракта. – Теперича нам иного пути нет.

Скакали они до самых глубоких сумерек, пока не выбрались на небольшой, поросший редкими березами, взгорок у вытянутого лесного озерца. Торопливо, пока не наступила полная темнота, расседлали коней, отвели их к воде, а затем, спутав ноги, оставили на поляне, усыпанной алыми точечками земляники. Рыжий воин достал из своей котомки бурдюк, немного отпил, протянул товарищу, сам начал выкладывать румяные печеные пироги. Кареглазый протянул кожаную флягу Олегу, и тот с наслаждением припал к пахнущему хлебом, чуть кислому квасу. Затем они разделили пироги с рыбой каждому по два…