Ведьмина доля - стр. 24

– Внешне меняешься?

Она отрицательно качнула головой. Губы побелели и сжались в тонкую полоску, почти слившись с кожей лица.

– Совсем? Только глаза?

Зойка кивнула. Ещё и немота при изменениях…

Я вытянула ноги и призадумалась. Потомки нечисти и людей – нонсенс, если только нечисть не высшего порядка. И даже с высшей нечистью дети случались крайне редко. А выживали – ещё реже. И если она почти не менялась внешне, значит, кто-то в семье был одержимым. Причём долго, едва ли не с рождения. Тогда магия нечисти пропитывала кровь и передавалась по наследству. Маму можно смело исключить – она ведьма, а у нас иммунитет от одержимости. Значит, неизвестный папа, ведь сила так и хлещет. Родство очень близкое. Правда, ещё есть вариант врождённой необычности…

– Дай-ка лапку, – я протянула к ней руку ладонью вверх.

Зойка подошла и положила свою ладонь на мою. Я пошевелила пальцами, выплетая связующую нить, и едва не навернулась с пуфика. Её сила била током, ошпаривала крутым кипятком. Кирюша едва-едва успел подхватить меня под мышки. Я судорожно втянула носом воздух, чувствуя, как опять чешется левая рука, как дрожат колени и спазмом сжимаются внутренности.

– Жор, а налей-ка ещё…

Призрак послушно скрылся на кухне, девочка села на пол, обняв колени, а я с минуту просто дышала, успокаивая организм. Нет, необычность – мимо. Однозначно потомок. Струящийся из глаз туман уже собирался небольшими облачками и устилал пол, пропитывая воздух сыростью. Жорик принёс мне рюмку, испуганно крякнул и отправился открывать окна.

– Раньше нападали?

Зойка кивнула и показала два пальца.

– Два года назад?

Качает головой – нет.

– Два месяца назад?

Кивает.

– Похитить или убить?

Показывает – первое. Логично. Убить бы хотели – давно бы убили. Живой нужна зачем-то.

– Алла знает? И хотела не только показать тебя Верховной, но и… спрятать? Защитить?

Зойка кивнула, отвернулась, сжалась в комок.

– Жор, дай и ей рюмку. Не алкоголь же, а от… нервов. Да не трясись ты так, бояка! Самое страшное с тобой уже случилось – ты умер. Дай сюда.

Я забрала у призрака рюмку и села рядом с Зойкой. Обняла её за плечи и притянула к себе. Бедное создание… Та управилась с успокоительным и вернулась в привычный облик – упрямые серые глаза, дрожащие губы.

– Извини, – попросила тихо, – но я должна знать… Алле надо было сразу всё рассказать, и я ещё стрясу с неё объяснения. Знай я раньше… не случилось бы того, что случилось. Я бы приготовилась и… Всё-всё, успокойся…

Зойка хлюпнула носом и расплакалась, глухо, рвано, хрипло. Как плачут взрослые, не умеющие плакать. Не желающие плакать у кого-то на плече. Отвергающие понимание и сочувствие как нечто недостойное. И так некстати запищал домофон… Кирюша снял трубку, молча выслушал говорящего и показал мне на сотовый.