Ведьмин век. Трилогия - стр. 14
– Ты знаешь, Клав…
Голос ее казался чуть охрипшим.
– Знаешь, Клав… А давай поженимся? Завтра, Клав, пойдем и поженимся, вот смеху-то будет!..
– Завтра, – он наставительно поднял палец, – завтра у меня экзамен. Общая история.
– А послезавтра у меня, – огорчилась Дюнка. – Когда же мы поженимся? А?
Клав с беспокойством ощутил, что не понимает, шутит Дюнка или нет. Или здесь только доля шутки? Скажем, процентов шестьдесят?..
Он тряхнул головой. Дурацкие экзамены, башка набекрень, самые простые мысли приходится подсчитывать в процентах…
Тихонько чмокала вода, заключенная в кольцо самосвальной камеры. Клаву казалось, что сквозь это круглое черное окошко он видит дно, зеленую поросль со светлыми песчаными проплешинами. И мелькали Дюнкины ноги – длинные, цвета белой черешни.
– А у меня тут иллюминатор, – похвалился он. Дюнка улыбнулась.
В следующую секунду она ушла под воду. Соскользнула, как морской змей. Ноги ее пропали из круглого окошка, камера качнулась – и Клав увидел Дюнкино лицо.
Она заглядывала в иллюминатор снизу, из-под воды. Клав задержал дыхание – подводная Дюнка улыбалась сомкнутым ртом. Как из старинной рамы. Будто из глубины зеркала. И как ей удается так долго не дышать?!
…Камыши трещали. Самосвальная камера раздвигала их, как ледокол разгребает льды. Пожилой рыболов, кажется, проснулся.
Дюнкины губы были холодными, как рыбки. Она слишком долго сидела в воде, зато Клав, кажется, сжег на солнце белую спину, и завтра на экзамене его будет колотить лихорадка… Плевать.
Он решил пока не говорить ей. Пусть это решение пока останется его личной тайной – она ведь станет волноваться, чего доброго, завалит свою политологию, да ведь придется еще раздобывать позволение на свадьбу. Почему-то семнадцатилетняя девчонка считается для замужества достаточно взрослой, а вот мужчина, которому на год меньше… Плевать. Он не чувствует себя подростком. Он давно уже во всех отношениях взрослый человек…
Трое парней на пляже волновались – за судьбу камеры, естественно. Клав ожидал упреков – но одной Дюнкиной улыбки оказалось достаточно, чтобы перекрыть нанесенный моральный ущерб. Шелестели лозы, и ветер успел набросать песка в дремлющие под кустом сандалии.
– Так хорошо, – сказала Дюнка шепотом. – Так хорошо, Клав… Что даже страшно. А?
(Его интуиция все еще молчала.)
– Ты оптимистка… Обычно люди пугаются, когда плохо.
– У меня послезавтра экзамен, а я ничего не знаю…
– А у меня завтра. И – то же самое.
– Не ври. Ты всегда все знаешь.
– Льстица. Льстюха.
– Не ругайся…
– Льстяра. Льстенка… Я хоть учебник почитаю.