Ведьмин рассвет - стр. 15
- Иродище! Рожа страшная! А все почему? Все потому, что ты Господа не уважал! Вот тебя и наказали… грешника! Как есть грешник!
- Вороны, - тихо произнес Дмитрий. – Они рядом. Вдруг да услышат.
А потом резко отступил, руки убирая и быстро так, будто боясь, что старуха бросится следом, захромал прочь от церкви. Причем чем быстрее шел он, тем сильнее была хромота.
Лют потянул меня следом.
И я пошла, пока старуха, задравши голову, выглядывала в небе воронов.
Недалеко?
До речушки и вправду недалеко было.
Она, выбираясь из леска, разрезала луга пополам. И меж них уже привольно расплескивала синие-синие воды. Берега её пологие поднимались по-над рекой. И здесь уже снова звенели, гремели силой травы.
Кошачья лапка.
И клевер золотистый. А вон и шуршащий. Уже на самом песке – цмин с желтыми нарядными головками. А из воды выглядывали тонкие ниточки осок.
- Дмитрий, значит? – первым заговорил Лютобор и меня за спину задвинул.
Дмитрий хмыкнул.
И кивнул.
- Он самый… Дмитрий Дмитриевич, - он провел руками по лысой голове. Шрамы от ожогов поднимались и по ней, слева больше, справа меньше. – Ласточкин… Извини. Тут… хрен поймешь, с чего рассказ начинать. Если спрашивать есть, спрашивай.
Спрашивать было о чем, но… я почему-то не могла и рта открыть. И Дмитрий все правильно понял.
- Батюшка наш, твой дед, стало быть, при церкви этой был. Батюшкой. Блин, по-идиотски звучит.
- Как-то ты на попа не больно тянешь, - заметил Лютобор.
- Ну… попы тоже люди. И как люди, разными бывают. Мне вот смирения не хватает крепко. И не только его…
- Пороли мало?
- Пороли как раз так, что порой думал, зашибут к… тут знать-то надо. Церковь эта – старая, то есть не сама, но некогда тут иной храм стоял, почитай, едва ли не с тех времен, когда на землю эту крест только-только пришел.
Что-то мне уже начало не нравится.
Я переглянулась с княжичем.
А Дмитрий опустился на берег, ноги вытянул, вздохнул.
- Стоять тяжко. Сидеть тоже не особо, хотя в свое время изрядно меня подлатали…
- Где?
- Да… после уж. Тут собьюсь. Рассказчик из меня еще хуже, чем поп.
Ему было больно. И я слышала эту боль, тщательно скрываемую, но давнюю, выпестованную, родную уже почти.
- В общем… и Ласточкины при той церкви… вроде как предок наш, дальний, в те незапамятные времена из Царьграда прибыл, дабы нести людям свет истинной веры. Так во всяком случае отец уверен был. Его Дмитрием звали.
- Это я уже поняла, - получилось… резковато.
- Нет, того, первого самого Ласточкина, который Ласточкиным тогда и не звался. С той поры всех старших сыновей Дмитриями кличут. Вот… ну про времена те давние мало что сказать могу. Документов не осталось, если вовсе были они когда. Знаю лишь, что предок тот жену отыскал себе. И жили они в этой деревушке, церковь вон воздвигли. И примером своим многих в веру обратили. После уж сын его веру крепил. И внук. И правнук… так и повелось, что старший сын с именем стезю выбирал. Точнее выбирали.