Ведьма Сталинграда - стр. 1

Порой в неё вселялся дьявол – и тогда Настя Дьяченко не знала пощады. Сейчас был именно такой приступ кровожадности: летчица поймала в прицел Юнкерс Ju-88 и выстрелила. Немецкий бомбардировщик устремился вниз, охваченный огнем и клубами дыма. Настя накренила самолет и, не обращая внимания на рев от падения подбитого противника и последовавший за ним взрыв на земле, сделала «мертвую петлю». Она заметила еще один Юнкерс. Не прошло и нескольких секунд, как Настя поймала в прицел и второй самолет. В тот миг она не видела вокруг себя ничего: ни небес, ни земли. Весь мир словно исчез. В голове у летчицы не было ни единой мысли. Сейчас для Насти существовала лишь желтая метка в центре прицела, которая трепетала на фюзеляже вражеского самолета. Летчица сделала выстрел и, проследив взглядом за трассирующими пулями, увидела, что попала. Подтверждением тому стал взрыв и яркое пламя, охватившее Юнкерс. Настя взяла в сторону в поисках очередной цели и внезапно увидела их.

Целый рой Мессершмиттов.

Летчица резко нырнула вниз, но опоздала. Лишь на секунду. Ее подбитый Як-1 дернулся всем корпусом, кабина заполнилась едким дымом. Еще одна пуля зацепила крыло, и самолет стал терять управление. Девушке удалось поднять машину вверх, чтобы развернуться и лететь на восток, в сторону дружественной территории. Но над лесом развернулся воздушный бой. Деревья приближались к Насте с бешеной скоростью. Девушка постаралась бросить самолет вбок, но крылом задела ветку. Удар вышиб ее из кабины, и Настя полетела вниз. Острая боль. «Значит переломы», – подумала она, теряя сознание.

Через какое-то время Настя пришла в себя. Голова раскалывалась, перед глазами все плыло, каждый вдох был мучителен, а когда летчица шевельнула левой рукой, ее пронзила резкая боль. В довершение всего удушающий запах дыма. Девушку охватила паника: не хватало еще сгореть заживо!

Настя прищурилась и смогла разглядеть над головой зеленые пятна – листву деревьев. Значит ее выбросило из самолета. Но обрадоваться этому она не успела: ее окружили расплывающиеся фигуры немецких солдат. В голову ей были направлены винтовки. Настя стала снова терять сознание. И в последнее мгновение у нее перед глазами пронеслись лица тех людей, которых она так сильно подвела: ее матери, Кати, майора Расковой и человека, которого она любила. Видеть это лицо было больнее всего. «Ох, Алекс», подумала Настя и погрузилась в милосердное забытье.

Настя Дьяченко стояла на отвале. Она была вся в грязи, с головы до ног, она окоченела и падала от усталости, но она вывалила еще одну полную лопату земли на укрепительный вал, который должен был стать первой линией обороны на подступах к Москве.

Немцы вторглись на территорию СССР, заняли советские аэродромы, уничтожив практически всю авиацию. Постоянно нанося удары c воздуха и безжалостно расправляясь с местным населением, немецкие войска двигались к Москве.

Теперь они находились совсем близко к столице. Ветер доносил отзвуки артиллерийских обстрелов. Город уже несколько недель подвергался бомбежкам. Иностранные посольства, многие советские ведомства и часть заводов были эвакуированы на восток. Госпитали были переполнены ранеными, которых везли с фронта.

Молодая девушка-пилот Настя Дьяченко, полная честолюбивых надежд, оказалась вдали от аэродрома и трудилась бок о бок со стариками и женщинами, оставшимися в Москве. Она в очередной раз вонзила лопату в землю и услышала грубый голос работавшей рядом с ней беззубой партийной работницы с мерзким характером. Настя жила с ней в одном доме.

– Небось обидно тебе, Настя? Больше никаких полетов, уже не ходишь гоголем, а ковыряешься в земле вместе с нами, – соседка противно захохотала и ссыпала землю с лопаты на отвал.

Девушка промолчала: в словах этой бабки была доля истины. Настя вспомнила, как летала в последний раз: тогда, в летном клубе, на стареньком биплане У-2. Стоял погожий июньский денёк. Земля была непередаваемо прекрасна: засеянные поля вперемешку с лесами бежали под крылом самолета. Настя летела низко-низко, следуя за изгибами Москвы-реки, на берегах которой красовался Кремль. «Вот она, родина», – пробормотала Настя и чуть не расплакалась.