Ведьма с серебряной меткой. Книга 1 - стр. 2

– Никчемная потаскуха, – пробормотала Джема, – только и умеешь, что ноги раздвигать. Когда тебя уже Всеблагий приберет?

– Перестань, – подал голос Фольм, – не о том думаешь. Я ж тебе утром приказ показывал.

Взгляд Джемы отлепился от Дани и неохотно переполз на багровую физиономию благоверного. Пышные усы и брода Фольма были измазаны простоквашей, и Дани едва не хихикнула в кулак, но опомнилась и, воспользовавшись моментом, ускользнула в свой уголок. Присела на край деревянной кровати и стала дышать на замерзшие пальцы. Вода в колодце была студеной.

– А что я должна делать теперь? – сварливо отозвалась Джема, – это дело инквизиции, кого они сюда привозят. Привезли и привезли. Годик посидит в холоде, кровью начнет харкать, а там и Всеблагий приберет…

– Ты не понимаешь, – в голосе Фольма появилось раздражение, – это же принц. Кровный наследник. Случись что с Маттиасом, или с Шедаром, приедут за этим. Кровь не водица.

– Так а я при чем?

– Тьфу, дура! – посуда жалобно звякнула. Это Фольм в сердцах жахнул кулаком по столу. – Жратву ему надо теперь самую лучшую подавать, не просекла еще? А ну как станет следующим королем, после Маттиаса? В петлю захотела?

– Не станет, – буркнула тетка Джема.

– А нам не знать воли Всеблагого, – прошипел Фольм, – так что… мяса больше ему клади. Его, конечно, сюда инквизиция приволокла, значит, делов он наворотил ого-го. Но все-таки это брат нынешнего наследника. Беречь его надо. Топить хорошенько, чтоб не простудился… ну, ежели не будет прямого приказа в подземелье держать.

Дани показалось, что тетка Джема вздохнула. Потом снова раздалось мерное постукивание ножом о доску.

– Я ему жратву носить не буду, – заявила Джема, – он со злонесущим даром. Еще навредит мне.

– Чем это он тебе навредит? – Фольм хмыкнул, – ты ж не механоид.

– Все равно не буду. Пусть вон, эта… носит.

– Да и пусть носит, – согласился Фольм, – а ежели потом в подоле принесет?

– Ты совсем дурак? Кто на нее посмотрит? Она ж как доска…

Молчание.

– Если и принесет, пусть рожает. Утопим ублюдка, да и все.

Дани внезапно ощутила резкий приступ тошноты.

Пальцы сами собой сжались в кулаки, и она едва удержалась, чтобы не соскочить со своего места, не ринуться в кухню и не вцепиться ногтями в бледное лицо тетки. Тва-арь… какая же тварь…

Дани спешно заморгала, чтобы не расплакаться. Плакать можно было только глубокой ночью, когда никто не слышит… Вот тогда – вцепиться зубами в набитый соломой тюфяк, и заходиться в немом вопле, в беззвучном проклятии Всеблагому, за то, что попустил смерть родителей. А сейчас стиснуть зубы, и молчать, делать вид, что ее здесь нет, стать бледной тенью самой себя…