Ведьма и парашютист. Звонок из ниоткуда (сборник) - стр. 45

– Что значит, послать? Ко-ко-ко! Ко-ко-ко! – закудахтала она. – Я не посылка, чтоб меня посылали. Я – сотрудник социальной службы! Если я вас не устраиваю, ко-ко-ко! – пожалуйста, обратитесь в нашу ко-ко-ко! – нтору, и я с радостью найду себе другое место. Где будут больше ценить мою преданность, ко-ко-ко! Ко-ко-ко!

Чтобы заглушить ее ненавистный куриный голос, Отто опять попытался поднять трезвон. Но ему не удалось ударить лапой в рельс больше трех раз, потому что Инге вдруг разозлилась – она перехватила его руку и сказала твердо:

– Прекрати сейчас же, Отто, все равно фрау Штрайх никуда не уйдет, ясно?

Отто вспыхнул и хотел наехать на дочь креслом, но ее рука опять остановила его – она больно нажала на его плечо и он сделал вид, что смирился. За время их борьбы из-за Карла он научился лицемерно уступать, чтобы потом получить хитростью то, чего не удалось получить силой. Он отстучал:

– Ладно, пусть остается. Но и ты не уходи, мне так плохо.

Инге, конечно, и не подумала задержаться.

– Не преувеличивай, Отто, ты просто капризничаешь, – бросила она по пути к выходу и исчезла.

Страшная тоска накатила на Отто – мир без Инге сразу стал пустой и темный. Но Отто умел справляться с тоской, для этого надо было только преодолеть любовь к дочери и настроиться на ненависть. Было это делом непростым и требовало большой сосредоточенности всех душевных сил. Так что ему было чем себя занять до самого ухода курицы, которая что-то обиженно кудахтала, пока меняла ему свитер и кормила его обедом.

Не обращая на нее внимания, Отто замкнулся в себе и даже не заметил, что он сегодня ел, хоть еда последнее время была его главной радостью. Он разжигал в себе мрачный пламень вражды к дочери, которая была единственным светом его угасающей жизни и радостью даже большей, чем пища. В то время, как он был ее бременем, ее наказанием, гирей на ногах. Он повторял себе без конца, что она только и мечтает о его смерти, отчего его вялая кровь вскипала черной злобой, возвращающей его к жизни. Напрасно она надеется, он и не подумает умереть ей в угоду, чтобы она могла умчаться куда-то в большой мир, где ее ждут мужчины, мужчины, мужчины! Он ясно представил этих бесчисленных самцов, которые, похотливо хрюкая, устремятся к ней, привлеченные ее красотой и доступностью. Что она доступна, он не сомневался – ведь кроме Карла тут побывали и другие, не такие настойчивые и не так чтобы долго, а временные, залетные, пришедшие из ниоткуда и ушедшие в никуда. А может, никого тут не было, а он сам, мучимый ревностью и страхом ее потерять, всех их сочинил – отвратительных, похотливых козлов с кривыми волосатыми ногами и с рыжей шерстью на груди.