Ведьма. Эзотерическая книга, которая переворачивает представление о женщинах! - стр. 78

Мы ненадолго замираем без движения в шквальном вареве человеческих тел, напротив нас освобождается диван от тяжелых ягодиц латиноамериканских студенток. Мгновение – и там оказываются приободрившийся Хорхе и вечно сердитая на него Ракель. Руки обоих заняты тяжелыми коктейльными снарядами, заговорщически они передают два лишних в наш адрес, после чего мы дружно и разом приканчиваем натужно вопящую жажду.

– Как вы? – спрашивает Хорхе, подмигивая каждому из нас соответствующим глазом.

Музыка набирает новую высоту ярости и ошпаривающих звуков.

– Шикарно! – кричит Несусвета, обжигая мое неосторожно порхающее рядом ухо. – Просто блеск!

– Давайте танцевать! – вторит ей в той же тональности Ракель и поднимается.

Мы с Хорхе переглядываемся, но остаемся, желая недолго сохранить иную скорость, нежели общий ритм. Таращимся по сторонам, потягивая коктейли, многозначительно переглядываемся, сфокусировавшись на объекте, который восхищает нас синхронно. Немое общение продолжается несколько минут, сказано очень много, хотя со стороны кажется, что мы сосредоточенно молчим и лишь водим глазами туда-сюда.

Я делюсь с Хорхе старыми размышлениями, предлагая отвлечься от чужих частей тела.

– Это все ментальные вирусы. Один зевнул – и все зевнули, один начал орать – все заорали. И здесь массовый вирус, вирус толпы. Их родственник – вирус агрессии, самый липкий и отвратительный. Когда в толпе растворяются личности всех… – я распахнул руки, насколько возможно, – воспаряет одна языческая болезненная личность толпы. Вирус танца – самый прекрасный из этой категории – начал плясать один, скоро все закружились в неистовстве… – Мысль в этот момент теряет свою дорогу, наталкивается на другую, вызывает переполох и клубы дыма.

Я замолкаю с открытым ртом.

– Добрая ярость, – кивает мне понимающе Хорхе, едва ли услышавший даже половину. – Я тоже думал об этом не раз.

Мы допиваем коктейли, ставим пустое стекло на стол и, не сговариваясь, поднимаемся на ноги. Я чувствую в контрасте с недавним покоем, что движения ног неверны и тело заносит, подобную размашистость замечаю и за Хорхе.

Ищу знакомые цвета тканей, в которых опознаю Несусвету, Евгенио, Ракель и Мигеля с Лаурой, настойчиво продолжаю продираться к ним сквозь сгустившуюся толпу, течением которой их давно отнесло прилично в сторону.

Слышу шум откуда-то сверху, запрокидываю голову и понимаю, что подросшая, мощная и массивная волна сорвалась с неведомых цепей, на которых, поскрипывая, раньше висела, и всем своим яростным просторным туловищем несется, чтобы упасть мне на голову. Не успеваю вскрикнуть, как она обрушивается стотонной глыбой, сбивая меня с ног, подхватывает сильными руками вод и швыряет сквозь толпу, между платьев и голых ног, где под мелькание колибри-педикюров я, промокший до нитки, останавливаюсь в полете и течении только тогда, когда с размаху врезаюсь в подсвеченную змею продолговатого бара.