Ведьма. Эзотерическая книга, которая переворачивает представление о женщинах! - стр. 63

Неспешно дул ветер, если качнуть столик, то он, неровный, начинал дрожать жидкостью в стаканах, тонкие пальцы Ракель крепко держались за ножку бокала сангрии все это время, а музыка пропадала. Пару раз я одолжил у соседей непорожнее стекло. Я выпивал, чокнувшись с каждым, и снова внимательно разглядывал знакомые лица, которые в деталях проступают в памяти, стоит их коснуться.

Я вглядывался в оспинки Хорхе, хорошо замаскированные жесткой щетиной, в зачесанные назад волосы, скрадывающие раннюю лысину, в его сытое лицо и крупный взгляд, часто уклоняющийся в никуда. В опустевшее лицо Арсения, что секундой ранее задумался о том, на кого может намекать испанец, или все это чистая импровизация, в его славянское лицо с непослушными темно-русыми волосами, с краской мелких родинок и крепким подбородком. Смотрел на ровные зубы Светланы, проникал зрачками в ее сажные топкие глубины, обводил глазами ее нежные округлые плечи, ласково торчащие из белого-белого платья с фиолетовыми-фиолетовыми цветами. Тут я вспоминаю, что тогда было просто белое, другое платье, и фиолетовые цветы в тот же миг исчезают, а ткань меняет структуру. Смотрю на руки ее, беспредметно лежащие на столе, где каждый палец краешком окунут в красное. И долго, долго смотрю в неизвестную красоту Ракель, непохожую на то, к чему привык я, отчетливую, но рассыпающуюся при проявлении смешливости, чтобы потом собраться в дружное соответствие одного всему. Смотрю на лукавый взгляд ее в сторону меня, возможно нарочитый и подготовленный для иного внимания, но прицельный настолько, что если выглянуть из-за светлой макушки ее, то сомнения исчезли бы.

И все это – в декорациях уходящего солнца. Оно – вопреки всему – по моему велению краем своим высунулось назад. В отсутствие движения сущее проявилось полной мерой.

Я глубоко вдохнул запах волос девушек – обе пахли прекрасно, но по-разному.

Двинулся между столов, задевая едва ли не каждый, потом вернулся, понюхал голову рослой официантки, встав на цыпочки. Она тоже пахла чудесно – собой, почти потерявшимся в рабочем пылу парфюмом, летучей усталостью. Припомнилась природа восприятия скрипов, что-то сродни относилось и к запахам.

А затем герои мои ожили. Едва я успел отойти, чтобы не вызвать удивления.

Хорхе встал, слегка качнув и стол и стул, правая рука его подхватила недопитый бокал с красной сангрией, застоявшийся у Жени-болгарина, при этом левая забыла о наличии в ее усилии шестиугольного стакана с рыжим чаем. Он вобрал всех в свое зрение, в тот же момент Евгенио ювелирно вынул из его левой руки виски и вложил туда бокал с остатками сангрии белой. Проделано это было так скоро, что пьяный Хорхе не заметил ничего, не успев глазами вовремя туда, где только что произошла маленькая афера. Весь его опрятный вид в очевидном хмелю был забавен, руки с сангриями покачивались, яростно-красная и белесо-белая жидкости дрожали в своих сосудах.