Ведьма. Эзотерическая книга, которая переворачивает представление о женщинах! - стр. 54
Штоф звонко вернулся на место. Хорхе раздвинул пиджаки в одном ему известном месте, обнажив узкую полоску зеркала, в которое пристально осмотрелся, пригладил волосы на голове, нахмурился, нашел неведомо где расческу и тщательно зачесался назад.
Потом испанец хохотнул, будто вспомнил что-то. Обратил нетерпеливые руки к платяной балке подруги, раздвинул благоухающие платья, и на открывшемся месте нашлось еще одно зеркало, только широкое и высокое. Волей Хорхе мы встали между ними, и минуту таращились в занятный эффект «бесконечного тоннеля с нескончаемым тобой», известный всем, кто когда-либо стоял между двумя зеркалами и заглядывал себе зеркальному за плечо.
– Пора! – выдохнул испанец.
Мужчины с треском вывались из гардеробной прямо под ноги замечательно симметричной Консуэллы. Изящные руки ее, с оттопыренными веером нижними тремя пальцами, двумя верхними воздушно держали фарфоровые кольца миниатюрных ручек крохотных кофейных чашек. Если в этом жесте и была нарочитость, головы испанца и его гостя все равно основательно закружились.
– Любимая… – выдохнул Хорхе, принимая чашку из ее рук топорной лапой.
– Ты взял солнечные очки, милый? – спросила женщина.
Я так же осторожно забрал в свои грубые ладони дорогой фарфор.
Испанка добродушно улыбалась нам обоим.
– Да. И да поможет нам кофе! – с верой в благое вскричал Хорхе и испил залпом.
Я вторил ему.
Мы шумно благодарили испанку, рассыпаясь щедрыми и искренними, как исповедь, комплиментами, и начали передвижение домашних тел в космической зависимости друг от друга в сторону нижнего этажа. Кофе оказался крепким и выровнял предательскую дрожь седьмого чая.
– Два часа, – вкрадчиво ударилось в их затылки, когда Хорхе взялся за дверную ручку двери.
– Три, милая, – ни тихо, ни громко отозвался испанец.
Они вышли на крыльцо, где вдруг разлился дождь. Консуэлла провожала их. Она коротко помахала Жене, он ответил ей улыбкой.
Арсений с Хорхе переглянулись.
– Кажется, кто-то говорил о дожде недавно, – удивленно констатировал он. – Что бы это могло означать?
Лицо испанца было озабоченно. Он силился не глядеть в сторону Консуэллы, которая тем временем проткнула его острым сложенным черным зонтом прямо под мышкой свежей рубашки. По-прежнему в пиджаке дяди щурился от солнца и дождя Андреа.
– Ты не хочешь уезжать? – попытался я угадать его сомнения, что шевелились на рябоватом щетинистом лице.
– Хочу, – подумав, честно ответил он. – Но ненадолго. Я знаю, она против, поэтому не хочу, хотя и хочу. Она хочет, чтобы я был всегда рядом, как, впрочем, и любая женщина. Знаешь… – Казалось, он говорил это и себе, и мне, притом будто в первый раз. – С ней я хочу быть рядом все время…